ЧЕРНОКНИЖНИК

представить, я хочу, чтобы ты постоянно помнила: этим… людям… им нельзя доверять.

Эльга хотела задать какой-то вопрос, но тут же забыла о нем. Последние деревья

расступились, и перед путниками возник замок — населенный, целый и невредимый. Снег

был   расчищен,   оборванные   еще   несколько   часов   тому   назад   цепи   подъемного   моста

теперь поблескивали в лунном свете, из освещенных окон до слуха путешественников

доносились музыка и смех.

«Мы не в Кельрионе, — подумала Эльга, — не в Альфхейме и не в Азагалхаде…

Странно, что изменился только замок… Может быть, этот мир совсем маленький — всего

несколько миль?.. А может быть, это и вовсе не мир?..»

Когда они подъехали к мосту, ворота с глухим скрипом открылись. Их ждали двое

вооруженных   молодых   людей   и   слуга,   державший   в   вытянутой   руке   факел.   Лошади

отчаянно не хотели входить внутрь, пришлось спешиться и приложить немало усилий для

того, чтобы провести их по мосту. Люди, стоявшие в тени ворот, молча наблюдали за этой

картиной. Они не шевелились, и только огонь танцевал над головой слуги. Эльгу пробрала

дрожь, когда она увидела их лица. В них не было никакого видимого уродства, но все же

они   вызывали   какое-то   отталкивающее,   омерзительное   ощущение,   как   будто   бы

принадлежали не живым людям, а утопленникам и самоубийцам. Молодые люди явно

рыцарского происхождения, являвшиеся, судя по всему, приближенными хозяина замка,

были поразительно красивы. Впечатление портила, может быть, слишком белая и гладкая,

будто мраморная, кожа. У слуги, напротив, кожа была морщинистой и потемневшей от

времени. Казалось, улыбка, обнажающая кривые желтые зубы, навсегда застыла на его

бесформенном   лице.   Но   хуже   всего   были   глаза.   У   слуги   они   были   выпученные,

неподвижные, нацеленные в одну точку, у молодых людей — бездушные, холодные и

пустые.

— Какой приятный вечер, — произнес бархатным голосом один из рыцарей. Эльга

поймала   себя   на   странном   ощущении:   все   ее   тело  заныло  от  этого  голоса.   Голос   был

приятен, как ласковый сон. Крайне неприятное впечатление, которое с первого взгляда

произвело на нее это место, усиленное вдобавок и предупреждением Уилара, отступило в

сторону,   на   смену   ему   пришла   мягкая   расслабленность,   готовность   беспрекословно

покориться   обладателю   этого   голоса   —   и   лишь   холодные,   колючие   глаза

рассматривавших ее рыцарей вернули Эльге некоторое ощущение реальности. Голос тем

временем журчал, как ручей:

— Мы не могли и надеяться, что в такое суровое время нам доставят удовольствие

своим визитом нежданные гости…

— Я приехал к вашему хозяину, — хриплый, злой голос чернокнижника стегнул

Эльгу, как плеть. — К графу Йонгану Шабрезу.

Прошло   несколько   секунд.   Рыцари   не   двигались.   Теперь   их   внимание   было

полностью сосредоточено на Уиларе. Эльгу била дрожь.

— Он нам не хозяин, — произнес все тот же юноша. Он говорил тихо, но на этот раз

его голос был наполнен не приторной сладостью, а неприкрытой угрозой. — Он — наш

Отец.

Уилар безразлично пожал плечами.

— Ну, хорошо, пусть будет «отец».

Спустя   мгновение,   показавшееся   Эльге   вечностью,   рыцари   молча   повернулись   и

направились во внутренний двор, гости двинулись за ними, ведя в поводу лошадей, а за их

спинами привратник со зловещим грохотом закрыл ворота.

Во дворе было холодно, но иначе, чем за стенами замка — этот холод вытягивал в

первую очередь не телесное, а внутреннее тепло. Лошади больше не рвали поводья из рук,

а, напротив, совершенно успокоились, даже как будто бы омертвели — они двигались

безропотно и неторопливо, словно во сне. Конюшня, которую им предоставили, выглядела

пустой и заброшенной.

— Прикажите им не трогать лошадей, — сказал Уилар, посмотрев на рыцарей. Но те

молчали, будто не слыша его слов, а Эльга напряженно пыталась понять — о ком он

говорит?

Не дождавшись ответа, Уилар резко извлек из чехла Скайлаггу. Рыцари отступили

на шаг. Клинки с тихим шелестом на треть вышли из ножен. Эльга заметила, с каким

проворством и уверенностью, с какой мягкостью двигаются эти люди. Исходивший от них

внутренний холод — такой же, какой растекался и от Уилара, когда он собирался кого-

нибудь убить — в несколько раз усилился. Эльга внезапно поняла, что эти два человека…

два существа?.. вряд ли уступают Уилару в искусстве убивать.

Но чернокнижник не собирался ни на кого нападать. Он коснулся концом Скайллаги

пола и, перемещаясь по пустой конюшне, стал быстро что-то рисовать на полу, прямо в

пыли. Скрежет, с которым Скайлагга царапала пол, раздирал Эльге уши, но, вместе с тем,

казался единственным живым звуком в этом странном призрачном замке.

Когда она снова повернулась к хозяевам, их мечи уже опять покоились в ножнах, а

сами они — отступили еще на шаг, как будто бы то, что делал Уилар, могло представлять

для них какую-то угрозу.

— Вы слишком многое себе позволяете, — сухо заметил молодой рыцарь, когда

Уилар, закончив работу, выпрямился и убрал посох.

Уилар  посмотрел  на  него тем  взглядом,  который был  хорошо  известен Эльге  —