Черные розы

– Иди, – говорит Пайпер, видя отчаяние на моем лице. – Тебе не надо этого видеть. Я останусь здесь. Иди сделай то, что нужно, чтобы мы могли поскорее забрать Хейли отсюда.

– Ты уверена? – спрашиваю я, глядя через окошко на хныкающую девочку.

Пайпер гладит меня по руке, и теплые успокаивающие ощущения расходятся по всему моему телу.

– Я еще ни в чем не была так уверена.

Мое разбитое сердце переполняется любовью к этой женщине. Я целую ее в щеку и ухожу, меня провожают к стойке регистрации, чтобы я заполнил данные своей страховки.

Я выхожу через двойные двери в суматоху переполненного приемного отделения.

– Мэм, мы не можем вас туда пустить в таком состоянии! – кричит какой-то мужчина.

– Там мой ребенок, дебил! Отпусти меня!

Услышав знакомый голос, я оборачиваюсь. Охранник больницы удерживает Кэссиди. Кажется, она под кайфом – как тогда в кинотеатре. Я кладу планшет на стойку и спешу к ней.

– В чем дело?

– Мейсон! – выкрикивает она. – Скажи этому тупице, чтобы он меня впустил!

Я смотрю на охранника – тот несколько раз проводит пальцем по кончику носа, потом указывает на Кэссиди.

Я подхожу ближе и тоже замечаю едва заметные следы белого порошка у нее на ноздрях.

– Какого черта, Кэсс?!

Она пытается вырваться из рук охранника.

– Там мой ребенок! Ей нужна мама. Отпусти меня! – рявкает она.

Я смотрю на охранника и качаю головой, делая ему знак, чтобы он ее не отпускал.

– Кэссиди! – Я повышаю голос и выставляю вперед раскрытую ладонь, чтобы остановить ее бессвязную ахинею. – Единственная причина, по которой твой ребенок оказался тут, – это то, что ты оставила чертову калитку открытой! Ты уже тогда была под кайфом? Как ты смеешь подвергать мою дочь такой опасности? И как ты могла оставить ее с няней и уйти с чертовых радаров на целых пять часов? Что ты за мать такая?

– Откуда ты знаешь, что это я, а не… Миранда? А ты сам-то?

Кэссиди пробирается поближе ко мне, хотя охранник все еще удерживает ее за руку. Из каждой клеточки ее тела я чувствую тошнотворный запах водки и наркотиков.

– Твоя глупая сучка позвонила мне, потому что не могла тебя найти. А где ты был, Мейсон? И не делай вид, что ты принц на чертовом белом коне! Ты, наверное, трахался с очередной фанаткой.

От ее полных ненависти и злобы слов у меня отпадает челюсть, и тут я осознаю, что у нашей перепалки уже немало зрителей. Некоторые даже снимают происходящее на телефон.

Черт!

– Сэр, – обращаюсь я к охраннику, – не могли бы мы поговорить в более укромном месте? – Я киваю на паренька, который снимает видео с таким видом, словно надеется получить за него «Эмми».

Охранник оглядывает приемное отделение и осознает, сколько внимания мы успели к себе привлечь.

– Пошли. – Он хватает Кэссиди за руку и ведет ее через толпу зевак, а она закатывает истерику, которая наверняка разлетится по всему интернету еще до рассвета.

Нас провожают в отдельную комнату рядом с комнатой отдыха медсестер. Охранник захлопывает за нами дверь и отпускает Кэссиди, указывая ей на стул. Она недовольно шагает к нему, как капризный ребенок, и с театральным видом садится.

– Во-первых, – набрасываюсь я на нее, – няню зовут Аманда, а не Миранда. Господи, Кэссиди, ты хоть знаешь, с кем ты оставляешь Хейли?

Я содрогаюсь при мысли о том, что она совсем не проверяет людей, которым доверяет заботу о нашей дочери.

– Да какая разница, как ее зовут? – закатывает глаза Кэссиди. – Теперь можете мне объяснить, почему меня не пускают к собственной дочери?

Охранник переводит взгляд с одного из нас на другого – кажется, наш разговор ему интереснее, чем выполнение своих обязанностей.

Я подхожу поближе и внимательно смотрю ей в глаза.

– Ты настолько под кайфом, что ничего не соображаешь, Кэссиди. Да еще и пьяна, кажется. В таком виде тебе к ней нельзя.

Дверь в нашу комнату открывается с такой силой, что от ручки на стене остается след. В комнату врывается высокий мужчина – слишком худой для своего роста. Прежде чем он успевает открыть рот, я замечаю его налитые кровью глаза и пепельно-серый цвет кожи. Он выглядит истощенным – так, словно ему самому сейчас следовало бы лежать на больничной кровати.

– Какого черта тут происходит? – Он обводит глазами комнату, постоянно шмыгая носом, пока его взгляд наконец не останавливается на Кэссиди. – Ты же сказала, что мы приехали навестить ребенка.

– Навестить ребенка? – Кровь у меня закипает от ярости, а руки сжимаются в кулаки, пока я подхожу к нему. – Это ты о моей дочери, которой нет еще и двух лет и которую бросила ее мать со своим приятелем – торговцем наркотиками?

– Я советую тебе не лезть, придурок, – отвечает он, надувая свою хилую костлявую грудь, чтобы выглядеть крупнее.

Я оглядываю его сверху вниз, отмечая, что это не тот парень, с которым Кэссиди была тогда в кинотеатре. Но оба они были так же обдолбаны, как и она.

– Сколько у тебя парней, Кэссиди? И что, ты их всех приводишь к моей дочери?

– Ты сам решил уйти, Мейсон, – защищается Кэссиди. – С кем я встречаюсь – не твоя проблема и не твоя забота.