Черные звезды

Шли сороковые сутки разгона. «Фотон–2» близился к полусветовой скорости, однако рой не отставал. Гигантскими прыжками-вспышками он настигал звездолет, как только тот удалялся от него на несколько тысяч километров. Юлий Торрена исследовал спектры вспышек, однако мог только сказать, что это не энергия антивещества. «Торпедки» знали какой-то иной принцип движения, не менее эффективный.

Дискуссия о том, как быть с «торпедками», все более и более разгоралась. Астронавты переговаривались с помощью телевизефонов из своих кабин. Когда же капитан на несколько часов выключал двигатели, чтобы дать людям отдохнуть от изнуряющей тяжести ускорения, все собирались в общий зал и споры продолжались с неослабевающей страстностью.

— Не только вести их за собой, но даже указать направление на Солнечную систему — значит, поставить человечество под удар, — доказывал Новак. — Смешно думать, что они ограничатся Меркурием. Они захватят всю систему!

— Почему ты считаешь их завоевателями, Антон? — восклицал Сандро. — Разве нас, людей, влечет в другие миры стремление покорить кого-то? Вероятнее всего, что их тянет за нами жажда знаний.

— Знания нужны не просто так, а для дальнейшего развития жизни, Малыш. «Торпедкам» для этого нужны новые земли. Вокруг Ближайшей вращается только одна планета. Им на ней уже тесно. Когда людям двести лет назад стало тесно на Земле, они начали заселять Марс и Венеру, они создали атмосферу на Луне. А «торпедкам» деваться некуда.

— В Солнечной хватит места и для нас и для них. Зачем подозревать, что они будут стремиться уничтожить людей? — вмешивался Патрик Лоу.

— Да потому, что между людьми и этими кристаллическими тварями не может быть ничего общего, — горячился Ло Вей. — Бред испортившейся электронной машины имеет больше общего с нашим мышлением, потому что все-таки мы программируем наши машины. А они… они не знают наших чувств, наших восприятий — и не поймут наших мыслей. Мы принципиально различны. Нам нужен воздух — «торпедкам» он мешает летать. Нам нужна вода — для них она безразлична, а может быть, и вредна. Нам нужна органическая пища — они потребляют лучистую энергию.

— Пустое! — раздавался уверенный бас Максима Лихо. — Между мыслящими, творящими существами не может быть непроходимой пропасти. Они поймут нас!

— Нам будет от этого не легче! — Тонкий голос Ло Вея после максимовского баса сам по себе звучал неубедительно. — Они поймут, что мы — это комочки студенистой материи, с ничтожно малым запасом внутренней энергии, с удручающе медленным темпом мыслей и движений. Они не почувствуют к нам ни симпатии, ни жалости..

Когда после отдыха все расходились по своим кабинам, Новак с отчаянием в душе понял, что экипажу «Фотона–2», видимо, так и не удастся прийти к общему взгляду.

Это случилось на шестьдесят восьмые сутки разгона. «Фотон–2» должен был совершить последний поворот для выхода на инерционную траекторию. Новак в оцепенении сидел перед приборами в рубке: вся борьба, все противоречия, разгоревшиеся в звездолете, будто сосредоточилась сейчас в его сознании. Одно легкое движение правой руки, только небольшой поворот рукоятки регулятора, незначительное усилие большого, указательного и среднего пальцев — и все будет решено: в правые кормовые дюзы «Фотона–2» начнет поступать чуть больше ядерно-го горючего, ровно настолько больше, чтобы космический корабль смог с безопасным для экипажа ускорением взять чуть левее — и выйти на расчетный курс к Солнечной системе.

Движение рукоятки… Курс — чуть влево. И он покажет «торпедкам» путь к нашему Солнцу. Дальше они, вероятно, не станут следовать за «Фотоном–2», а обгонят его. «Мы не сумеем даже предупредить Землю. А когда они появятся в Солнечной, события будут развиваться очень быстро. Люди едва успеют их заметить, и этого времени «торпедкам» будет достаточно, чтобы принять решение и начать действовать. Ведь их «дни» сосредоточены в секундах… Какое решение они примут? И какие действия последуют за ним?..»

На движущейся ленте звездной карты самописец вычерчивал курс звездолета. Красная линия начала заметно уходить вправо от расчетной синей. Однако Новак не взялся за регулятор. Как загипнотизированный, он смотрел на перо самописца: оно с заметной глазу скоростью ползло по масштабным клеточкам, отсчитывая миллионы километров… «Ну, прав ты или не прав, Аптон Новак? Сможешь ты взять на себя эту огромную ответственность или ты предоставишь событиям развиваться как им заблагорассудится?» Он мысленно еще раз прошел весь путь наблюдений и догадок; снова пережил те минуты, когда с микроскопом и электрическим щупом исследовал осколки тела «торпедки»; снова взвесил все доводы и возражения Максима, Сандро, Патрика Лоу и Торрены…