Черный Арагац

— Да платить-то теперь и некому. Хозяина нет. Городская управа за домом смотрит. Сказали, ждут, когда родственники объявятся.

— Вы не видели ничего подозрительного в ночь убийства? Может, какая-нибудь коляска к дому подъезжала?

— Моё дело за воротами смотреть и чтобы во дворе чужаки не шлялись да бельё с верёвок не тащили. А перед домом я только тротуар мету утром и поздно вечером. За экипажами я не наблюдаю. Меня уже опрашивал околоточный. Нет, ничего беспокойного я не зрел. А если Куроедовы вам очень нужны, то у них мать покойного дома осталась. Сходите к ней, если угодно.

— Я видел, как она в окно на нас пялилась. Пожалуй, стоит наведаться. Может, что-нибудь и узнаем.

— Матвеич, адрес Марии, что горничная была у Виктор Тимофеевича, помнишь? — спросил Бабук.

— Суворовская, 5.

— Такой старый, а такой голова умный! — восхищённо выговорил толстяк и, повернувшись к Ардашеву, сказал: — Ну что идём к бабка?

— Обязательно, — кивнул Ардашев и, отломав у стрел наконечники, высыпал их в карман.

Поднявшись на третий этаж, Клим остановился на лестничной клетке и покрутил ручку механического звонка. Послышалось шарканье шагов, скрежет отворяемой щеколды, и дверь распахнулась.

— А! Это вы! Видела, как вы супостата нашего со второго этажа проучили! Ох, и змей же он!.. С сыном моим покойным тоже не ладил. Так ему и надо, — рассмеялась беззубым ртом седая старушка с растрёпанными волосами, держа в руках костыль. — А ко мне зачем заглянуть сподобились?

— Я расследую убийство господина Верещагина. Хотел бы спросить у вас, не заметили ли вы человека, приезжавшего к хозяину дома ночью второго дня?

— Жалко болезного, — вздохнула хозяйка. — Бывало, сынок мой покойный оплату за квартеру задерживал, так он ждал, не торопил. Вот и поминки по Андрюше оплатил. Хороший был человек. Водички попьёте?

— Не откажусь.

— Проходите. Негоже хорошим людям у порога стоять. Я принесу сейчас.

Старушенция удалилась. Клим оглядел переднюю и ничего примечательного не увидел. Трюмо с высоким зеркалом. Тут же настенная керосиновая лампа. В углу высилась полупустая обувная полка, выкрашенная в коричневый цвет, заставленная женскими кожаными туфлями и калошами. На пустом месте белело какое-то пятно. Одежда на вешалке тоже была лишь женская и детская. Он прошёл в комнату и, внимательно её осмотрев, вернулся в переднюю.

— Пейте, люди добрые! — держа в руке большую медную кружку, выговорила пожилая женщина.

Клим, взяв кружку, предложил другу, но тот отказался, и студент осушил содержимое до дна.

— Благодарю, — выговорил он, уходя. — Всего доброго!

— И вам спасибо, что зашли! А то сынок помер, невестка с внучком уехала к родственникам в Азов. Скучно одной. С утра до вечера сижу у окошка, на людей смотрю.

Уже на улице Клим заметил:

— Тут нам пока делать нечего. Осталось наведаться к Марии.

— Хорошо, Клим-джан. Надо экипаж быстро найти, пока темно не стало везде. Вентерюшники любят, когда ночь. Полицейский тогда в городе мало.

Коляску долго искать не пришлось и до Богатого источника, где и располагалась улица Суворова, ехали недолго.

Друзьям повезло. На стук в калитку вышла сама Мария. Она и впрямь была привлекательна. Лет двадцати пяти, среднего роста, с косынкой на голове, типичная казачка со смешливым взглядом. Но главным в её внешности было не лицо, а бюст, который будто шёл немного впереди её. И Клим чувствовал себя неловко, потому что его глаза не слушали мозг и сами фокусировались на этой части дамского тела. Она, вероятно, давно привыкла к подобному мужскому вниманию и потому с ироничной улыбкой смотрела на краснеющего Ардашева и Бабука, переминающегося с ноги на ногу, который напоминал пса, смотрящего на чужую сахарную кость. Лёгкая тень печали уже тронула лицо горничной и любовницы Верещагина. Наконец толстяк взял себя в руки и сказал:

— Мария, разговор есть. Убийца ищем Виктор Тимофеевича. Помогать нам надо.

— Меня зовут Клим Пантелеевич Ардашев. Я приехал из Ставрополя. Господин Верещагин — друг моего отца. И я хочу найти преступника. Надеюсь, Мария, вы ответите на несколько наших вопросов?

— Виктор Тимофеевич очень много мне рассказывал про вашего батюшку. Они ведь служили вместе и против турок воевали. Пожалуете в хату али во дворе поговорим? — осведомилась хозяйка.

— Лучше пройдём во двор, — решил студент.

— Прошу вас.

Клим и Бабук уселись на лавочку, а Мария на табуретку.

— Скажите, Мария, когда вы последний раз видели Верещагина?

— Третьего дня. У меня об этом сегодня уже господин следователь справлялись.

— А почему вы не были у него второго дня?

— Потому что я ходила к нему через день.

— Скажите, как часто вы вытирали пыль на полках в подвале?

— Кажись, только раз в неделю. Виктор Тимофеевич не велел делать это чаще. Переживал он сильно за глиняные кусочки от стародавних кувшинов да горшков. Боялся, что я уроню их ненароком.

— Вы знаете, где он хранил деньги?

— В ящике стола. Оттуда он мне на траты и выдавал.

— Там были большие суммы?

Мария пожала плечами:

— Не так чтобы… Ежели надобно было с кровельщиками расплатиться, то он ходил в банк за деньгою.