Черный Арагац

— Из долговой книги следует, что два жильца — Куроедов и Багдасарян — были его должниками. Куроедов умер. А Багдасарян, как думаете, мог пойти на убийство, чтобы не возвращать долг?

Горничная задумалась и ответила:

— А чё нет? Он жинку чуть из ружья не застрелил.

— В списке заёмщиков есть ещё один человек — некто Адлер. Вы знаете его? Встречали?

— Леонид Григорьевич. У него магазин музыкальных инструментов на Большой Садовой, в доме Шушпанова, супротив гостиницы «Гранд-отель». Ничего плохого о нём не ведаю. Он тоже антикварий. Иногда приносил Виктору Тимофеевичу какие-то старые вещи, и тот покупал. А бывало и наоборот. Они много чего рассматривали вместе и обсуждали. Закроются в кабинете и балакают.

— А что Адлер приносил Верещагину, не помните? Или покупал?

— Я видела, как он в руках держал золотые монеты, костяную расчёску, бронзовые бусы. Всего-то и не упомнишь.

— Вы видели эти монеты?

— Какой вы барин выпытчивый! Больше чем следователь, — покачала головой Мария и, улыбнувшись, призналась: — И даже потом, когда он ушёл в руках держала, и на зуб от интересу пробовала. Чистое золото. Но их нет. Не нашли монеты. Я заявила об этом полиции.

— А что ещё пропало?

— Тяжело сказать. Я не знаю, какие потайные места были у Виктора Тимофеевича. А вот те золотые монеты лежали в столе, шкатулке. Она на замок запиралась, как и сам ящик. А из одёжи всё на месте. Я проверила.

— Это очень странно, — прокомментировал Ардашев. — Стоит прочесть колонку «Происшествия» в любой местной газете, будь то «Донская пчела» или «Донская речь», так сразу видно, что сегодня пользуется у воров особым спросом — одежда. Её проще вынести, она всегда в цене и доказать, что она краденая — сложнее.

— Всё в шкапу! Костюмы, пиджаки, сорочки, пальто новое, шуба… даже непромокаемый плащ из гуттаперчи и тот на месте. А он десять рублей стоит.

— У покойного нет родственников?

— Ни души.

— А завещание он никому не оставил?

— Все бы уже знали об этом, Клим-джан, — ответил молчавший Бабук.

— И то верно.

— Мария, ты жалованье от Виктор Тимофеевича получила? Может, надо тебе помочь? Деньги нужны? Ты скажи, не стесняйся, я дам.

Горничная покачала головой:

— Благодарствую, Бабук Тигранович. У меня всё есть. Виктор Тимофеевич, царство ему небесное, никогда меня не обижал. А когда его похороны?

— Завтра.

— В каком храме отпевать будут?

— В Казанской церкви в два пополудни. Приходи.

— Приду обязательно.

Ардашев поднялся:

— Благодарю вас. До свидания.

— Всех благ вам!

Скрипнула калитка. Визитёры покинули чужой двор. Экипажа не было, и пришлось идти пешком до самой Скобелевской. Над городом уже царствовал сумрак, и дома отгородились от улиц глухими ставнями. Под газовым фонарём скучал извозчик, но не долго.

Уже в коляске, по дороге в гостиницу, приказчик спросил:

— Клим-джан, ты сегодня поедешь к следователю наконечники отдавать, да?

— Пока я не собираюсь это делать.

— А зачем тогда ты Багдасаряну это сказал?

— Надо же было как-то их у него выманить.

— Какой голова твой умный!

— Спасибо, друг, — улыбнулся Клим.

Когда экипаж остановился перед «Гранд-отелем», Бабук сказал:

— Ты прости, Клим-джан, я устал сегодня. Домой в Нахичеван поеду. Спать. Ладно?

— Давай, друг, отдыхай. Да и я собираюсь лечь пораньше.

— Завтра на «Аксае» дел много. Весь день занят буду. Не знаю, когда приеду к тебе.

— Ничего, за меня не беспокойся.

— Стесуцюн, Клим-джан! До свидания!

Цокот копыт отдавался эхом по вечерней улице, пока совсем не исчез. Клим докурил папиросу и прошёл в распахнутую швейцаром дверь гостиницы. В вестибуле играло фортепьяно, слышался женский смех и французская речь какого-то господина.

Портье, увидев Ардашева, выдавил из себя приторную улыбку. Яркий свет газовых люстр отражался в окнах, играл на мраморном полу и окрашивал лица постояльцев в неестественный мертвенно-бледный цвет. Маятник трёхгирных напольных немецких часов фирмы Г. Беккера невозмутимо отсчитывал мгновения уходящего дня.

Глава 8 Визитёр

Начальник Донского областного жандармского управления полковник Глассон с утра чувствовал беспокойство. И причина его заключалась в депеше, полученной по телеграфу третьего дня. Аппарат отбил сообщение, что сегодня ожидается приезд чиновника особых поручений Департамента полиции по чрезвычайно важному делу. Поезд прибывает в девять тридцать. Вагон номер 13. Помощник уже отправился на дежурной пролётке встречать гостя.

Флавиан Николаевич, заложив руки за спину, расхаживал по комнате, скрипя сапогами. Он взглянул на большие резные английские часы, стоявшие в углу просторного кабинета, вздохнул и выговорил про себя: «Без четверти десять. Они должны появиться с минуты на минуту».

Пятидесятипятилетний служака, ещё сохранивший былую воинскую выправку, многое повидал на своём веку и, казалось, уже ничего не боялся, но вдруг почувствовал, что у него, как у юнкера на экзамене по прямолинейной тригонометрии, вспотели ладони. «Плохой признак», — вздохнул он, вынимая носовой платок.