Черный грифон

Воины с изумлением уставились на девушку.

– Тут Подана поведала, он в Москву собирался, – раздался из угла спокойный голос.

Все посмотрели туда. В тёмном углу сидел на лавке Молчан. Он был совершенно невозмутим.

Глава 8

Месяцы тренировок не прошли даром. Спал Платон вполуха и потому слышал, как кто-то, шурша, прокрался от кустов до их с Глашей лагеря.

Они остановились в лесу, недалеко от пустынной, незаезженной дороги, что вела к безымянному селу. Так было даже ближе, опять же, меньше прохожих, а значит, меньше общения. Глаша его не сильно доставала разговором, видимо, поняла, какие кошки у него на душе скребут. А когда остановились, и Платон развёл костёр, молча накрошила в котелок взятых в трактире припасов, и приготовила ужин.

Правда, спать порывалась с ним. Смирнов сначала сопротивлялся, но у девушки было такое умоляющее лицо, что он всё-таки пустил её под одеяло. Но предупредил, что будут они только спать.

– Ты, батюшка, не думай, – зашептала в самое ухо девушка, когда они улеглись.

От глашиного голоса по коже пошли мурашки. Всё-таки в красивая молодая девушка под одним одеялом, это серьёзное искушение для двадцатипятилетнего молодого человека.

Он обнял доверчиво прижавшуюся девушку, и сразу же перед глазами встала Беляна. Она укоризненно махала пальцем и цокала языком. Платон разжал руки и откатился на спину.

– Нет, не могу, – скорее себе, чем Глаше, сказал он.

– Да нешто я, батюшка, не понимаю? – шепнула на ухо та. – Любишь ты конежну. Да и она тебя. Ты спи, родимый, спи. И я спать буду.

Так и уснули. И вот теперь кто-то пробрался в их лагерь и рылся в вещах. Платон достал из-под постеленного на землю плаща нож, приподнялся, и как можно тише подобрался к затухшему костру. Угли были ещё красными. Много света не давали, но скрюченный силуэт различался хорошо. Смирнов подполз к вору и беззвучно приставил кончик ножа к его боку. Тот испуганно икнул.

– Ну-ка, подбрось веток в костёр, – потребовал Платон.

Незваный гость безропотно повиновался. Даже тщательно раздул пламя, так, что теперь его было отлично видно.

Воришкой оказался очень молодой человек, почти мальчик. Одет он был в самую неподходящую для прогулок по лесу одежду – длинную чёрную то ли рясу, то ли плащ. Головного убора не было, и длинные рыжие волосы блестели в свете костра.

– Вор, значит, – сказал Платон просто, чтобы начать диалог.

– Нет! Не вор я! – вполголоса крикнул задержанный.

– Да ну? Тогда, может, это я тебя попросил в вещах порыться? Что искал-то?

– Хлеб, – после короткой паузы признался воришка.

– Что?

– Есть хочется. Я бы ничего ценного и не взял, клянусь.  Ну, может, штаны ещё. И всё. Правда.

– Штаны? – Платона пробрал смех. – Это что за порточный воришка такой? Ну-ка рассказывай.

– Дядь, дай пожевать чего, – умильно попросил тот. – Третий день не жрамши.

– Ты сиди, батюшка, – раздался голос Глаши с постели. – Я, чай, провиант наш лучше знаю. Сейчас накормлю мальчишку.

Девушка молнией шмыгнула к мешку, отрезала кусок хлеба, сала, луковицу, и подала всё это ночному гостю. Сама села рядом с Платоном и по-хозяйски обняла его за плечи. Смирнов почему-то почувствовал себя гораздо увереннее.

– Ты ешь и рассказывай, – приказал он и для наглядности нарисовал ладонью в воздухе круг.

Мальчишка начал свой рассказ не раньше, чем умял половину предложенной пищи. Никогда ещё Платон не видел, чтобы кто-то с таким удовольствием грыз лук. Но только когда хлеб начал подходить к концу, гость смог сосредоточиться на разговоре. Правда, то и дело отвлекался, с сожалением рассматривая еду, которой, увы, с каждым укусом оставалось всё меньше.

Звали его Демид, Иванов сын и куда податься, он совершенно не знал. Дело в том, что три дня назад волхв выгнал его из учеников.

– Я только пошутить хотел, а он… – невнятно объяснял Демид.

По его лицу лились слёзы. То ли от лука, то ли от обиды.

– Понимаешь, дядя, я первый заговор изучил. Ну, и решил проверить.

– Что за заговор? – переспросил Платон.

Суть работы волхвов он понимал очень приблизительно. Единственные, каких видел, лечили бойцов после схваток. Самому даже пришлось воспользоваться. Но вот как там что делается, так и не понял.

– Так на заморозку же, – с удовольствием объяснил ученик. – Ты, дядя, поди, и не знаешь, что вода из малюсеньких частичек состоит. И частички эти всегда двигаются. Если вода холодная, они еле ходят, как деды старые. А если горячая, то бегают, будто им кто под хвост дёгтя мазнул.

– Ну да. Молекулы. Это я ещё в школе проходил. Броуновское движение. Чем выше температура, тем быстрее движение молекул.

– Ну, про пинтературу твою я не скажу, а так да. Ты, дядя, оказывается, образованный. Читаешь, небось, как сказки сказываешь. Тогда чего тебе и объяснять-то? И сам всё знаешь.

Мальчишка угрюмо засунул в рот последний кусок луковицы. Хлеб с салом к тому времени благополучно закончились. Из глаз его снова потекли слёзы, но он продолжал мужественно жевать.

– Ну уж нет, рассказывай. Ты же мне не про жидкости говорил, а про шутку.