Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Клянусь честью кавалериста, — сказал капитан Дальгетти, насилу дождавшийся случая вставить свое слово, — что почитаю за счастье и горжусь случаем обнажить меч по команде вашего сиятельства, а также не держу на сердце ни гнева, ни досады на мистера Аллена Мак-Олея за то, что он вчера оттащил меня к нижнему концу стола. Он с тех пор рассуждал так умно и осмысленно, что я втайне решился было поступить с ним как с человеком, который ни с какой стороны не может счесться за слабоумного. Но теперь вижу, что он меня посадил лишь ниже благородного графа, будущего моего главнокомандующего, и потому при всех заявляю, что нахожу его распоряжение вполне правильным и от всего сердца приветствую Аллена как настоящего бравого камрада.

Произнеся эту речь, которой многие не поняли, а остальные не слушали, он, не снимая железной перчатки, схватил Аллена за руку и стал дружелюбно пожимать ее; но Аллен с такой силой отвечал на это рукопожатие, что раздробил железную рукавицу, и осколки ее впились в руку Дальгетти.

Капитан мог бы, при желании, увидеть в этом новую обиду, но, пока он потряхивал свою поврежденную руку и дул на нее, внимание его было внезапно отвлечено словами самого Монтроза.

— Слышите, какие новости, капитан Дальгетти… или, лучше сказать, майор Дальгетти, — говорил Монтроз. — Ирландцы, которым предстоит воспользоваться вашей воинской опытностью, уже близехонько отсюда и скоро должны прийти.

— Наши охотники, — сказал Ангус Мак-Олей, — посланные за дичью для продовольствия здешней честной компании, слышали о нахождении в краю партии иноземцев, которые говорят не по-английски и не на чистом гэльском языке; они с большим трудом объясняются со здешним населением, носят оружие и направляются сюда под предводительством, как слышно, Алистера Мак-Дональда, слывущего под именем молодого Колкитто.

— Должно быть, это они и есть, — сказал Монтроз, — надо поскорее выслать им навстречу людей, как для того, чтобы проводить их сюда, так и для того, чтобы снабдить тем, в чем они нуждаются.

— Ну, — сказал Ангус Мак-Олей, — это не так-то легко будет сделать. Я слышал, что, кроме мушкетов да небольшого количества боевых снарядов, они нуждаются решительно во всем, необходимом для солдат; а всего меньше у них денег, обуви и одежды.

— Нет надобности так громко об этом заявлять, — сказал Монтроз. — Пуритане, ткачи из Глазго, доставят им сколько угодно сукна, как только мы спустимся с гор. А если прежним пасторам удавалось своими проповедями выманивать у шотландских старух запасы домашнего полотна, из которого их солдаты поделали себе палатки для лагеря при Дунсло, и я попробую повлиять на них в том же смысле, чтобы эти благочестивые хозяйки еще раз пожертвовали свои холсты на патриотическое дело, а тех мерзавцев, их мужей, заставлю в нашу пользу порастрясти свои карманы.

— Что же касается до оружия, — сказал капитан Дальгетти, — если ваше сиятельство позволите высказаться старому воину, я бы так полагал, что лишь бы одна треть армии была вооружена мушкетами, остальных всего лучше снабдить копьями: с этим хорошо можно выдержать кавалерийскую атаку, да и сквозь пехоту пробиться. Всякий кузнец легко наделает сотню наконечников в день, а лесу для древков здесь довольно. Я же готов доказать многими примерами, что сильный батальон копьеносцев, выстроенный по правилам, установленным великим Северным Львом, бессмертным Густавом, побьет даже и македонскую фалангу{92}, о которой я читал в маршальской коллегии, когда еще учился в древнем городе Абердине; мало того, заранее могу поручиться…

Тут тактические соображения капитана внезапно были прерваны Алленом Мак-Олеем, который торопливо произнес:

— Очисти место для нежданного и непрошеного гостя!

В ту же минуту дверь в зал распахнулась, и перед собранием явился пожилой человек с седыми волосами, очень величавой наружности: осанка у него была гордая и даже властная; он был выше среднего роста, и видно было, что он привык повелевать. Он окинул вождей суровым, почти строгим взглядом; те из них, которые были родовиты и могущественны, отвечали на этот взгляд презрительным равнодушием; но некоторые из менее знатных джентльменов, особенно с запада, готовы были, что называется, провалиться сквозь землю.

— К кому я должен здесь обратиться, — спросил незнакомец, — кто у вас предводитель? Или вы еще не успели избрать того лица, которое должно носить этот столь же почетный, как и опасный титул?

— Обращайтесь ко мне, сэр Дункан Кэмпбел, — молвил Монтроз, сделав шаг ему навстречу.

— К вам? — сказал сэр Дункан Кэмпбел с пренебрежением.

— Да, ко мне, — повторил Монтроз, — я граф Монтроз, коли вы меня не узнали.

— Теперь, по крайней мере, — сказал сэр Дункан Кэмпбел, — трудно вас узнать… в одежде конюха!.. Впрочем, можно было заранее угадать, что только под мощным и зловредным влиянием вашего сиятельства, известного возмутителя Израиля, могло состояться такое собрание людей, заведомо совращенных с пути.