Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Вспомните о ваших вольностях, — подхватил Маршал, очевидно забавляясь возрастанием энтузиазма, им пробужденного; так шаловливый мальчик вытаскивает ради потехи затычку шлюзного затвора и любуется тем, как побежала вода, как завертелись колеса, и не думает о том, что натворил, быть может, серьезных бед. — Вспомните о ваших вольностях, — воскликнул он, — и к черту все подати, налоги, консистории, мемории, и проклянем память старого Уилли{34}, который впервые навлек на нас все эти беды!

— К черту акцизного, — подтвердил старый Джон Рукэстл, — я его расшибу собственными руками!

— Пропадай сторожа и полицейские! — кричал Уэстбернфлет. — К утру уложу парочку этих подлецов. Небось моих пуль не минуют!

Когда крики и шум поутихли, Эллисло сказал:

— Стало быть, мы все согласны, что нельзя долее терпеть такого порядка вещей?

— Все согласны, как один человек! — отвечали гости.

— Позвольте, это не совсем точное показание, — сказал мистер Ратклифф, — хотя я не надеюсь своим влиянием смягчить опасных припадков, так внезапно обуявших всю компанию, но все-таки прошу заметить, что я лично не сочувствую заявленным здесь жалобам и неудовольствиям и решительно не согласен на те крайние меры, к которым вы намерены прибегать ради их устранения. Легко могу себе представить, что многое из сказанного здесь было произнесено так, сгоряча, а может быть, ради шутки. Но бывают шутки, которые слишком легко выходят наружу, и вам нелишнее напомнить, господа, что и каменные стены имеют уши.

— Да, у каменных стен точно бывают уши, — отвечал Эллисло, глядя на него со злорадным торжеством, — но у домашних шпионов, мистер Ратклифф, можно и отрезать уши, когда они насильно втираются в дом и постоянно бывают в тягость хозяину, особенно если нахально вмешиваются не в свое дело и играют роль непрошеных советчиков; если же они не понимают намеков, то рискуют дождаться, чтобы их вытолкали в шею из порядочного дома.

— Мистер Вэр, — сказал Ратклифф с презрительным спокойствием, — я вполне понимаю, что с той минуты, как я перестану быть вам полезен, — а это, судя по принятому вами отчаянному решению, должно наступить теперь же, — мое присутствие здесь становится столь же опасно для меня самого, как оно ненавистно для вас. У меня против вас только одна защита, зато надежная; вы, наверное, не пожелаете, чтобы я в присутствии джентльменов и порядочных людей разоблачил те особые обстоятельства, по поводу которых начались наши с вами сношения. Я, со своей стороны, могу только радоваться их окончанию. Так как я полагаю, что мистер Маршал и некоторые другие из присутствующих здесь джентльменов могут на эту ночь поручиться за целость моих ушей и, главное, моей шеи, за которую имею причины еще более опасаться, я еще не оставлю вашего дома до завтрашнего утра.

— Пусть так, сэр, — отвечал мистер Вэр, — можете быть спокойны и не бояться последствий моего неудовольствия, потому что я считаю себя выше подобного мщения, а не оттого, что испугался разоблачения фамильных тайн, однако же, ради вас самих, советую вам поосторожнее выражаться. Ваше содействие или вмешательство ровно ничего не значит для человека, который ставит на карту всю свою карьеру и может все выиграть или все проиграть, судя по тому, правда или беззаконие восторжествуют в предстоящей нам борьбе. Прощайте, сэр!

Ратклифф встал, обвел глазами все собрание, причем Вэр не выдержал его взгляда и потупил глаза, и, поклонившись всем, вышел из зала.

Этот разговор на многих произвел сильное впечатление, которое Эллисло поспешил загладить, заговорив о насущных вопросах этой минуты. После краткого совещания решили организовать немедленное восстание. Эллисло, Маршал и сэр Фредерик Лэнгли были избраны руководителями, с правом распоряжаться всеми дальнейшими мерами. Назначили сборный пункт, куда все сговорились съехаться на другой день утром и привести с собой всех сторонников и друзей, каких в состоянии будут набрать. Многие из гостей разъехались, дабы начинать необходимые приготовления; перед остальными хозяин извинился, говоря, что должен выйти из-за стола и подробно обсудить положение дел с теми сотрудниками, которых они ему сами назначили; за столом остались, между прочим, Уэстбернфлет и старый контрабандист, которые тем охотнее приняли извинение мистера Вэра, что он их просил не стесняться и занять свой досуг всем, что было в его погребах прохладительного. Будущих начальников проводили из зала громкими криками одобрения, и весь остальной вечер то и дело выпивали за здоровье Вэра, Лэнгли и в особенности Маршала, потребляя при этом значительное количество всяких вин.

Когда главные заговорщики удалились в особую комнату, они с минуту глядели друг на друга с видом замешательства, которое на мрачном лице сэра Фредерика выражалось угрюмой досадой. Маршал первым нарушил молчание и вдруг, громко рассмеявшись, сказал:

— Значит, мы теперь пустились в плавание, господа, начало положено и в путь, галера!

— По вашей милости мы вам обязаны спуском на воду, — сказал Эллисло.