Черный халифат

– Понимаю, – Петр счел за благо умолчать о том, что вообще-то раджаб – один из четырех запретных месяцев, когда Всевышний запретил войны и конфликты. Экстремисты толкуют Коран так, как им удобнее, чтобы оправдать свою жестокость и беспринципность. – И все же, что у вас со взрывным устройством? Мне необходимо убедиться, что оно сработает. И отчитаться перед нашими братьями в Турции.

– Есть кое-какие проблемы, – смущенно признал Ризван. – Из нас технари не слишком хорошие. Мы достали некоторые детали. Но… Вот это у нас есть, – он протянул список на арабском.

Петр с трудом разобрал каракули.

– Алюминиевый порошок покупали? К тому же надо начинить поражающими элементами, чтобы наверняка достало этого Магомеда.

– Алюминиевый порошок? Да-да, – Ризван протянул ему шариковую ручку. – Допишите. Абдулла, кстати, говорил о порошке. А где его взять?

– В строительном магазине. Не знаю, в интернете посмотри предложения о продаже. А где храните все эти ингредиенты? – Петр тряхнул листком.

– Есть в Нижневартовске один дом недостроенный. Там спрятали под потолком в тайнике.

– Вы бы сюда привезли. Я могу собрать.

«Я мастер в том, как делать неработающие взрывные устройства», – мысленно добавил Горюнов.

– Вы где-нибудь остановились? Тут нельзя, – Ризван пригладил бороду. – Зато есть гостиница неплохая на Самардакова – «Уютная». Это совсем рядом, на соседней улице. Завтра приедет Абдулла. Он привезет все необходимое. Приходите часам к трем.

Петр прошел по Центральной улице до поворота на Николая Самардакова, чувствуя на спине взгляд, но догадываясь, что это не Ризван, а лаптевские ребята.

Лаптев его встретил уже в вестибюле «Уютной». Молча проследовал вместе с ним в номер.

Комната с маленьким холодильником и телевизором напомнила Горюнову почему-то казарму на первом курсе, хотя там не было и в помине телека и холодильника. Потом он догадался, почему такие ассоциации. Кровать настолько аккуратно застелена, словно боец застилал под бдительным присмотром ротного.

Горюнов нарушил гладкую поверхность покрывала и присел ближе к тумбочке, вертел в руках пульт от телевизора.

– Хозяин квартиры – дальний родственник Ризвана, – Лаптев втиснулся в узкое кресло, стоящее под телевизором. – Успели узнать. Насчет Магомеда пока неясно. Почему они хотят его взорвать, да еще в мечети? Будем думать. – Майор хлопнул себя по колену и улыбнулся: – Мы ведь чуть было на штурм не пошли. Вы там как начали вдвоем чесать по-арабски… А что про апрель говорили? Я не понял тонкостей.

– Думаю, причина глубже, чем просто месть какому-то Магомеду. День подобран неслучайно. Либо Ризван темнит, либо не посвящен во все детали предстоящей акции. Я лично вижу подоплеку, скорее, религиозную, чем элементарную разборку. Хотели бы разобраться – прирезали бы в подворотне, и все. А тут демонстрацию устроить вознамерились – запугать мусульман, показать, что сильны и могут позволить себе нарушить волю Всевышнего и в месяц, в который особенно не приветствуются конфликты и войны, учинить кровавую бойню, да еще в мечети.

Лаптев покивал, придя к такому же выводу.

– Надо установить местоположение тайника в заброшенном доме.

– Лучше подождать, постараться выявить все их контакты, – Петр заметил пепельницу на тумбочке и закурил. – Тем более время есть до апреля. Будет полезнее взять их с поличным, инкриминировать им не только приготовления к теракту, но и совершение теракта. А взрывное устройство не сработает.

Горюнов потянулся сонно, встал и подошел к окну. Отодвинул штору и взглянул на снежную улицу. Из-под оконной рамы сквозило студено, на подоконнике даже намерз лед.

– Интересно, сколько сейчас градусов?

– Что-то около минус сорока.

– Елки-палки, у вас что тут всегда так?

– В основном зимой, – засмеялся Лаптев. – А что, здоровый климат! Жаль, мы не в Сургуте. Я бы тебе город показал. Комплекс деревянного зодчества, купеческую усадьбу, вантовый мост через Обь, соборную мечеть, – он подмигнул Петру. – Тебе это должно быть интересно. У нас даже свой Биг-Бен есть, копия английского – там школа иностранных языков. Мой Митька в ней учится.

– Сын?

– Угу. Собрался в Москве поступать, обормот, – не без гордости сказал он Петру. – Как думаешь, шансы есть? Или у вас в столицах все схвачено?

– Я сто лет назад ВИИЯ окончил. Не знаю, какая сейчас обстановка с поступлением. Но если будет учиться хорошо, то поступит. – Горюнову тоже хотелось поделиться озабоченностью о проблемах воспитания, но, кроме того, что они с Мансуром абсолютно чужие, ничего на ум не шло. Да еще языковой барьер для мальчишки в России наверняка станет большой проблемой.

– Чуть не забыл, – Лаптев достал из кармана сложенный вчетверо листок. – Тебе телефонограмма от руководства. – Уже от двери он сказал: – Я остановился в этой же гостинице. Насколько я понимаю, отдыхаем до завтра? Ждем Абдуллу? Я хоть поваляюсь на кровати, детективчик почитаю. Купил тут в киоске.