Черный халифат

Александров в телефонограмме настаивал на скорейшем возвращении Горюнова в Москву. Это взволновало Петра. Не случилось ли что-нибудь дома? Но по здравому размышлению он догадался об истинных причинах приказа Евгения Ивановича. Генералу не терпится начать активную игру с турками. * * *

Москва встретила оттепелью, слякотью и Муром, который снова ожидал Горюнова в аэропорту.

– К Александрову? – задал Петр риторический вопрос.

– Погоди, давай покурим, – Мур кивнул на машину, явно собираясь что-то сказать не при водителе. – Я завтра в Турцию лечу. Оттуда в Сирию. Мне дали почитать твои отчеты в рамках подготовки к заданию. К Аббасу твоему, – подмигнул он.

– Да ну? Иваныч все-таки решился… – Петр затоптал окурок. – Не уверен, что стоит. Там, как мне показалось, обстановка только ухудшается, нагнетается всеобщая подозрительность. Ищут шпионов в каждом новоприбывшем. Понимаешь? И эта игра может стать последней.

– Но ты же выкрутился… И Аббас будет помогать. Вы же договорились.

– Аббас не все там решает, – покачал головой Горюнов. – Имей в виду, если возникнет критическая ситуация, он в первую очередь будет спасать свою шкуру, а не русского разведчика. Не полагайся на него излишне. Почувствуешь опасность, уноси ноги.

– Разберемся, – немного ревниво отмахнулся Сабиров.

В Управлении генерал первым делом начал отчитывать Горюнова за то, что Петр дал курдам свой московский адрес.

– Надо было связаться с Центром! Тут бы их встретили и забрали мальчишку у курдянки. Это непрофессионально. И просто глупо!

– Я дал адрес Бахраму. Ему-то я доверяю. Если она из MIT, как мы предполагаем, то она не узнала обо мне ничего нового. Имя и фамилию они знают, установить, где я проживаю в Москве, несложно. Я спешил вывезти Мансура, пока они его не захватили и не прикончили. Связываться с Центром в тот момент было потерей драгоценного времени… Почему вы дернули меня из Пыть-Яха? Я лишь успел помочь им со взрывным устройством. Только начал расспрашивать об этом Магомеде… Ризван бы, наверное, рассказал, но не хватило времени для более доверительного разговора. Я все время в цейтноте.

Александров развел руками.

– Я списываю это пренебрежение инструкциями и своей безопасностью на твою усталость и контузию. Но выговор получишь, с занесением.

– Я их коллекционировать скоро буду…

– Отчитайся по Мирному и Пыть-Яху и поезжай домой. Попытайся спровадить Зарифу, да так, чтобы она ничего не заподозрила. Не стоит пытаться вывести ее на чистую воду, если наши предположения о ней верны… Завтра будешь действовать, как вы оговаривали с Хасаном. Оставишь парольный сигнал. А далее по ситуации.

– Отпуск? – робко намекнул Петр.

Генерал уже опустил голову к документам, лежащим на его массивном столе, но, услышав реплику Горюнова, вскинул взгляд, словно его ужалили:

– Ты же сам сказал – цейтнот. В Ираке отдохнешь.

– Вот спасибо вам! – Петр едва сдержался от более резких выражений. Но с начальством не поспоришь. Не хочешь служить – увольняйся.

– Свободен! – Евгений Иванович снова уткнулся в бумаги.

Дверь отперла Саша. Пообниматься им вдоволь не дали. За спиной Александры не слишком деликатно кашлянула Зарифа. Одета она была непривычно светски – в джинсы и свитер.

– Привет, Поляк! Ты, однако, заставил себя ждать.

– А тебе и не следовало, – поверх Сашиной головы гневно взглянул он на курдянку. Не собирался деликатничать с ней, несмотря на предостережения генерала. Петр считал, что его давнее знакомство с Зарой позволяет быть с ней и откровенным, и резким. Если она из турецкой разведки, то вряд ли ситуация осложнится сильнее.

– Помилуйся со своей красоткой и поговорим позже, – ядовито разрешила она. – Кстати, как она отреагирует, если узнает, что я твоя жена?

– Не смешно. Шла бы ты в комнату. Где Мансур?

Но мальчишка и сам появился из кухни. С отросшими чересчур волосами, бледный и потерянный. Он протянул руку Петру, от смущения пытаясь вести себя как взрослый. Горюнов приобнял его свободной от Саши рукой и потрепал по шевелюре.

– Постричься надо. Ты как хиппи. Стоит быть аккуратным.

– Не знаю, что такое хиппи. Ты сам был лохматым в Стамбуле. Вот с такой бородищей, – Мансур показал себе до пояса, явно преувеличивая длину растительности у Петра на лице. – А твоя жена по-английски плохо понимает, как бы я ей объяснил, что мне надо постричься?

– Зато я все хорошо понимаю. У меня есть машинка, и я с твоими патлами вечером разделаюсь, – сурово пообещал Горюнов.

Мансур сразу же исчез в комнате, подальше от грозного папаши. Петр пожалел, что разговаривал резко, однако вдруг осознал свое неумение общаться иначе. Длительная жизнь в мужском обществе не способствовала мягкости.

«Надо ему теперь гражданство российское оформлять, проблем выше крыши. Сначала усыновить, а чтобы было основание, придется делать анализ ДНК… Взять бы Мансура с собой в Багдад, – подумал он, понимая безумность такой затеи. – Тогда и Сашку тоже. Хорош бы я был… Да еще ковер».

Ковер висел в комнате над кроватью, на которой разлегся Мансур. Увидев отца, он тут же вскочил и отошел к окну.