Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара

Пока малые суда наседали на флагман, осыпая его градом ядер и мешая испанцам бороться с пожаром, Морган устремился к самому крупному фрегату и обрушил на него огонь своих сорока пушек.

Оставленные в резерве два корабля – а они имели лучшее после «Молниеносного» вооружение и большее число буканьеров, метких стрелков, не имевших себе равных в мире, – взяли в клещи последний испанский фрегат.

12 На абордаж, рыцари моря!

С одинаковой яростью обе стороны кинулись в бой. Сражение сопровождалось диким гвалтом и оглушительной пальбой – на всех кораблях насчитывалось более трехсот орудий.

Окрыленные первым успехом, флибустьеры показывали чудеса отваги. Прежде всего они старались уничтожить командиров, шквальным огнем прочесать верхнюю палубу и затем пойти на абордаж.

Охваченный пламенем флагман был обречен: вместе с брандером, прилепившимся к его борту, он пылал, как огромный костер.

Флибустьеры не встретили особого сопротивления – огонь вспыхнул так быстро, что бо́льшая часть экипажа, оставшегося на борту, сгорела в начале пожара или задохнулась в густом удушливом дыму, валившем из трюма «Камарады».

Из жалости спасли немногих, в том числе адмирала, который чуть не захлебнулся в море.

И все же победа была пока неполной: два других корабля оказывали сильное сопротивление, подвергая суровому испытанию мужество корсаров. Дважды Морган пытался взять на абордаж один из кораблей, и дважды с большими потерями его отбрасывали.

Более того, шестьдесят пушек испанского флота причинили «Молниеносному» столько вреда, что можно было опасаться, что с минуты на минуту он пойдет ко дну или, по крайней мере, останется без оснастки. И все же от захвата этого фрегата зависела победа: слишком малы были силы флибустьеров, чтобы сражаться сразу с двумя.

Видя, что надежд на победу остается мало и что его эскадра того и гляди окажется рассеянной и отброшенной к Маракайбо, Морган пошел на рискованный шаг.

– Ко мне, смельчаки! – вскричал он, сжимая одной рукой палаш, а другой пистолет. – Сто пиастров каждому, кто взойдет на фрегат!.. Кармо!.. На абордаж!..

Француз, стоявший у руля с Ван Штиллером, резким поворотом руля направил «Молниеносный» на фрегат, а марсовые в то же время старались зацепить его крюками. Но у испанского корабля были такие высокие борта, что «Молниеносный» едва доходил до его пушечных люков.

И все же корсары, ободряемые Морганом и Пьером Пикардийцем, забросали испанский фрегат гранатами и с криком бросились на абордаж, зажав в зубах кортики, которыми разили врага в рукопашных схватках. Момент был ужасный: растерянность начала было уже овладевать этими сильными и суровыми людьми, как вдруг с капитанского мостика «Молниеносного» сквозь грохот орудий и крики бойцов донесся властный звучный голос, каким когда-то отдавал свои приказы Черный Корсар:

– Наверх, рыцари моря!.. На абордаж!..

Все обернулись, забыв на секунду, что испанцы поливают их сверху свинцом.

Сквозь пушечный дым показалась Иоланда, одетая в темное платье, с длинным черным пером в волосах и шпагой в руке; она, как отец, стояла на капитанском мостике и указывала на испанский фрегат.

– Наверх, рыцари моря!.. – повторила она с уверенностью отца, которую обретала в самые трудные минуты. – На абордаж! Дочь Черного Корсара на вас смотрит!..

– На абордаж!.. На абордаж!.. – дружно подхватили корсары, откликаясь на призыв девушки.

И, готовые было отступить, люди полезли как черти по канатам, крича во все горло:

– Смерть!.. Смерть испанцам!..

Лишь один человек, вцепившийся в люк вражеской батареи, не спускал глаз с героини. Это был Морган. Но замер он всего на один миг. Услыхав над головой лязг клинков, он вскарабкался наверх, ухватившись за канат, свисавший с грот-мачты:

– Наверх, рыцари моря!.. На вас смотрит дочь Черного Корсара!

Флибустьеры ворвались уже на палубу и с такой силой обрушились на испанских моряков, что те в беспорядке бросились на нос и на корму. Поняв, что корабль не спасти, командир фрегата подставил себя под пули. Бо́льшая часть офицеров также пала в первых же стычках. Появление Моргана и Пьера Пикардийца с подкреплением заставило испанцев бросить оружие и просить пощады.

Увидев, что с грот-мачты второго фрегата спускают испанский штандарт, а объятый пламенем флагман идет под аккомпанемент ко дну, экипаж третьего фрегата немедленно решил сделать все, чтобы уклониться от нападения и неизбежного пленения.

Мощными залпами из своих шестидесяти пушек он отогнал и основательно потрепал обстреливавшие его мелкие суда флибустьерской эскадры и на всех парусах стал быстро уходить в сторону форта Барра.

Но то ли по неопытности рулевых, то ли не желая отдавать корсарам свои пушки, он с такой силой врезался в прибрежные рифы, что раскололся пополам и в считаные минуты ушел под воду, едва дав возможность матросам доплыть до земли и укрыться в крепости.

Могучий рев, вырвавшийся почти из четырехсот глоток, приветствовал позорное бегство последнего корабля.