– Ты когда-нибудь компас видел, Следопыт? – спросил Найка. – Люди Света с востока носят их, одни большущие, со стул, а другие до того малы, что в кармане умещаются. Она, та женщина-молния, бежать бросилась и бежала бы до конца веревки, а та ее так назад рванула бы, что шею бы враз сломала. Тогда Нсака выстрелила в нее ядовитой стрелой, но та ее не убила, лишь бег замедлила. И вот что с нами произошло. Женщина-молния бежала все время на северо-запад, ну и мы двинулись на северо-запад. Попалась нам избушка. Разве не так во всех сказках-страшилках говорится, мол, набрели мы на дом, в каком никто не живет? Я это я: разбежался и вышиб дверь. Первое, что я увидел, – ребенок. Второе, что увидел, – разряд молнии, ударившей мне в грудь и огнем вошедшей в каждую пору у меня на коже. От этого удара я вылетел вон из избушки. Тут Нсака подскочила и пустила в избушку две стрелы, одна из них сразила какого-то краснокожего с травой вместо волос. Другой набросился на нее со стороны, ухватился за лук, но она врезала ему в пах, и он с воем покатился по земле. Но клоп этот, что весь из насекомых, этот клоп превратился в облако насекомых, облепил ее всю, спину ей через тунику изжалил, я видел, как букашки зарывались ей в кожу, будто домой забирались, видел, как моя Нсака с криками повалилась на спину, чтобы избавиться от насекомых, а те кусали и жалили ее, кровь из нее сосали, и я поднялся, а Ипундулу опять молнией ударил, только ударил в нее, не в меня, и от удара огонь разлился по ее телу, но огонь не только по Нсаке разошелся, он и клопа подпалил, тот заверещал, обгорев, всех своих букашек обратно в себя вернул. Адзе, вампир клоповный, бросился в избушку, наскочил на птицу, и они принялись драться, валя друг друга с ног, а малышок на них любовался. И Ипундулу полностью обратился в птицу, отшвырнул клопиный рой и еще раз ударил в него молнией – и Адзе улетел. Я услышал, что другие на подходе, и вбежал в избушку, когда Ипундулу отвлекся на клопа, вонзил ему меч в спину и пригнулся, когда он крылом по кругу маханул. Он рассмеялся, можешь себе представить? Извлек из себя меч и пустил его в ход против меня! Я успел вовремя схватить меч Нсаки, чтобы отразить выпад, и сам рубанул, но Ипундулу отбил мой натиск. Я упал на четвереньки и рывком попытался его ноги схватить, но он подпрыгнул, захлопал крыльями, взлетел и головой пробил крышу избушки. Вновь спрыгнул вниз, обрушил мне на голову комья грязи, ударил меня в лоб, и я упал на одно колено. А он – надо мной. Только я сумел табуретку ухватить и защититься от его удара, сам ударил из-под низу и пронзил ему бок. От этого он зашатался. Я дернул обратно меч и вновь ударил, нацелив его ему в сердце, но он удар отбил и ногой двинул мне в грудь, я покатился по полу и растянулся лицом в землю. Лежал, не двигаясь, а он, сказавши: «Эх ты, я-то ожидал от тебя большей прыти», повернулся ко мне спиной. Я выхватил нож… Следопыт, ты помнишь, как здорово я с ножами обращался? Разве не я научил тебя орудовать ими? И тут эта женщина-молния подбежала к нему под бочок, он ее по голове гладит, а она, право слово, урчит и под руку его, как кошка, лезет, а потом он схватил обеими руками и шею ей свернул. Я на коленях стоял, вытащил два ножа, и тут… Этого, Следопыт, я никогда не забуду… малышок закричал ему. Слов не было, но он предупреждал его. Скажу тебе правду: ничего не помню, кроме молнии.
Очнувшись, увидел двух бесов с травой вместо волос. Они рвали на Нсаке одежду и разводили ей ноги, а Ипундулу стоял с членом на изготовку. Не знаю, почему он послушался, когда я умолял его меня вместо нее взять. Может, я показался ему послаще. Я был слишком слаб, и двое держали меня. Как он залез на меня, Следопыт!.. Ни влаги, ни слюны – тараном продирался, пока у меня рвалось и кровь пошла, так он мою же собственную кровь на смазку употребил. Потом зубами впился в меня, пока кровью не напился: все пил и пил, и другие тоже пили, а потом засосал мою ранку на шее и молнию испустил, что прошлась по всем моим кровяным протокам. И все это ее заставляли смотреть. Заставлять малого им нужды не было.