Черный Новый год

Девушка сидела с ребенком на руках, такая же красивая, милая. Хотелось обнять ее, забрать к себе, увезти далеко-далеко из этого проклятого места, защищать, оберегать. Спасти, как он не смог с семьей, а сейчас, с другой семьей, была возможность, оставалось еще время, мог успеть…

– Все хорошо, – успокоил Коварж. – Мы поможем…

– Вы убили его? – всхлипнула девушка.

– Нет, – соврал Коварж. – Оглушили…

– Убили, – вмешалась ведунья, – иначе он убил бы вас.

Коварж пихнул ее. Девушка заплакала, спрятала лицо.

– Ну зачем? – сквозь зубы прошипел Коварж.

– Тварь, которая ехала с вами, – не унималась ведунья. – Где она? Или он? Куда свалил?

Девушка не расслышала. Или не хотела отвечать, что-то тихо говорила ребенку. Коварж подошел ближе, чтобы помочь ей, уже подал руку. И замер.

Ребенок был мертв.

– Твою мать, – выдохнул он, попятился.

Нет. Он и здесь не смог. Не смог помочь, когда помощь была нужна…

Ведунья схватила девушку за плечи, потрясла.

– Где тот тип, что ехал с вами? Куда он пропал?

– Все так быстро, – всхлипнула девушка. – Он тронул Андрюшу, сказал ему… я не слышала… Андрюша… он с ума сошел, схватил Кира, ударил… я убежала вместе с Киром, а он за нами…

– Этот урод, – ведунья тряхнула девушку сильнее, – он куда ушел? Где он?

– Прекрати, – разозлился Коварж. – Дай мне…

Он присел, взял ее за руку. Увидел слезы, увидел тушь, размазанную по щекам. В голове сама собой снова всплыла злополучная ночь. Зима, гололед, разбитая машина, всюду кровь-кровь-кровь, такая же размазанная тушь, такое же испуганное лицо. Только мертвое.

– Мы найдем его, – сказал Коварж, стараясь не смотреть на мертвого мальчика. – Найдем и накажем. И все вернется обратно, ничего этого не будет…

Ведунья за спиной тихо выругалась.

Но на девушку подействовало. Она перестала плакать, посмотрела куда-то мимо Коваржа.

– И Андрюша, и Кир, они будут живы? – спросила она тихо-тихо.

– Будут, – соврал Коварж.

Мысленно проклял и себя, и ведунью, и тварь, которая погубила кучу народа, а сейчас пряталась где-то рядом.

– Он попросил его высадить, – девушка вытерла слезы, – сказал, что все… почти все подарки раздал и может уходить…

– Где вы его высадили? – вмешалась ведунья.

Девушка прижала к себе мальчика, что-то ему прошептала.

– Где? – потребовала ответа ведунья.

– Тут колодец рядом… и домик, нет, не домик, беседка. Он туда ушел.

– Мы вернемся, – пообещал Коварж, глядя на часы.

Они показывали без десяти двенадцать.

Где-то там, в больших городах, будто бы в другом мире, миллионы людей сидят у телевизоров, готовятся слушать речь президента, разливают шампанское, накладывают салаты, они счастливы и все у них хорошо…

Почему, ну почему проклятые неведомые твари могут дарить только плохое, то, что убивает, а не делает счастливее, почему он не может быть сейчас там, у телевизора, счастливый и молодой, с семьей и друзьями…

– Мы вернемся, – повторил Коварж девушке, представляя ее счастливой и нарядной, рядом с ним, у телевизора. – Заберем тебя, вас… пошли.

Ведунья не сдвинулась с места, смотрела на девушку.

– Тебе он ничего не дарил? Не трогал тебя?

– Нет, – ответила девушка. – Только отнял.

И снова заплакала.

Они увидели беседку издалека. И колодец тоже. Яркая луна выбралась из паутины веток и освещала им дорогу. Они пробирались через сугробы, падали и поднимались, торопились. Коварж не смотрел на часы, только на колодец, молил, чтобы тварь была там, чтобы все закончилось и… он… они остались живы.

– Как увидишь, сразу стреляй, – пропыхтел он, приблизился к колодцу, заглянул. – Какого хера…

Внизу оказалось неглубоко, метра два.

Внизу лежал скелет. В одежде Димыча.

Скелет пустыми глазницами смотрел куда-то в небо, скалился и был мертвее всех мертвых.

– Он что, он умер? – не сразу сообразил Коварж. – Сам подох…

А как только сообразил, стало поздно.

В спину уперлось дуло обреза.

– Он раздал все подарки и умер, – сказала ведунья.

В уставшем мозгу шевельнулась спасительная мысль.

– Если он умер, – пробормотал Коварж, – то и подарки его…

– Действуют. Ты же видел психа, который стену долбил. Посмотри. Туда…

Вдалеке брел Рыков. Дойдя до забора, он ткнулся в закрытую калитку, как слепой щенок. Как лунатик, который не может проснуться.

– Он сказал, что я не доживу до полуночи, – вспомнил Коварж, – а уже почти…

– Ты не доживешь, – оборвала его ведунья, точно вынесла смертный приговор.

– Ты че творишь? – разозлился Коварж, и страх, и усталость, и ярость, а еще желание жить – все смешалось внутри, а вот как выжить, как спастись, выбраться из западни, он не знал, не понимал. – Ты же сказала, если найдешь его до полуночи, то…

– Прости, – ответила ведунья. – Он сказал, если тебя до полуночи убью, тогда спасусь…

– Ты еще там, у кафе, могла убить…

– Могла, но не хотела. Думала, найдем его, убьем и вместе спасемся…

– А теперь только ты…

– Только я.

В кармане запиликали часы Морозова. Начали отсчитывать двенадцать ударов.

Два удара, три удара…

Толкнуть ее, прыгнуть в яму, прикрыться скелетом, переждать удары, а потом…