Черный парус беды

Количество церквей в городе поражало воображение. Очевидно, это было своеобразным наследием прошлого. Слишком много разноязыких «цивилизаторов» брали Самоа под свою опеку. Сначала голландцы, потом англичане, американцы. Пятнадцать лет – вплоть до начала Первой мировой воны – Западное Самоа было колонией Германии. Затем настал черед Новой Зеландии… Разумеется, просвещение островитян было немыслимо без Божьего благословения, вот и появились в Апиа церкви католическая и протестантская, методистская, храм мормонов, церковь конгрегацио… и не выговоришь. И прочая, прочая, прочая. А вот православного храма на острове Уполу нет, как нет его и на других островах архипелага. А ведь в начале XX века здесь находилась русская фактория, хозяин которой – купец из Владивостока Аким Седых, – считался одним из богатейших людей этих мест. Достаточно сказать, что именно Седых купил поместье, некогда принадлежавшее писателю Роберту Луису Стивенсону.

Да, да, конечно, мы поднимались на вершину горы Веа, чтобы в молчании постоять перед могилой автора «Острова сокровищ». Наведались мы и в его поместье в местечке Ваилима. Ныне здесь национальный парк, в центре которого находится официальная резиденция главы государства.

В наших прогулках нас нередко сопровождал сын хозяйки пансионата Руди Краузе. При таком имени и такой фамилии в облике этого молодого человека не было ничего немецкого. Хотя по идее что-то должно было быть, ибо Руди был правнуком моряка с немецкого крейсера, в конце позапрошлого века бросившего якорь у берегов Уполу. В обществе Руди мы побывали в обсерватории, на сейсмографической станции, на фабрике вееров и корзинок.

Ну, что еще? Пару раз мы сходили в кинотеатр. Обследовали со скуки владения трех отелей, убедившись, что до «пяти звезд» им – до Луны ближе. Но как бы ни тешили мы свою любознательность, скоро она была исчерпана до дна. Увы и ах, основным нашим времяпрепровождением стали посиделки в одном из баров на набережной. Мы пили пиво, ностальгировали по кафе «Толстый Мо» на Студенческой и лениво поругивали местные нравы, климат, а больше всего – кухню. Остров, а из рыбы только тунец в банках с японскими иероглифами. Тропики, а нормальных фруктов днем с огнем не сыщешь. И пиво с душком…

Между тем наступило 25 декабря, и островитяне, посетив поутру свои церкви, отдались во власть Рождества. С одной стороны, мы были за них рады, чего ж не порадоваться за людей, но с другой – работы на «Санта Лючии» остановились окончательно и когда они возобновятся, этого сказать не мог никто.

Прошел день. Наша троица вновь сидела на террасе бара и мрачно курила. На столе перед нами стояли банки пива. Но даже пить не хотелось! И тут Вадик сказал:

– А не пойти ли нам в баню на Новый год?

Мы посмотрели на него с сожалением, как на человека больного тяжело и неизлечимо:

– Очумел? – вежливо поинтересовался Саня.

– Очумел, – подвел черту я, полагая излишним задавать вопросы умалишенному. Все равно на внятность ответа рассчитывать не приходится.

– Сами вы… – обиделся Вадик и потянулся за пивом.

Это он зря обиделся. Не надо было наступать на любимую мозоль. Зачем посылать солью незаживающую рану? Нет здесь бань. Нету!

Мы выяснили это чуть ли не сразу по прибытии на остров. Вот как вселились в пансионат, как наплескались под душем, так и кинулись выяснять. Потому что душ – это хорошо, очищает тело, но где бы нам душу омыть? Увы, итог наших поисков был неутешительным: на весь город имелось одно единственное помывочное заведение – что-то среднее между хаммамом, турецкой баней, и древнеримскими термами. А не нравится, так пожалте в джакузи, этого добра сколько угодно. Но в джакузи нам не хотелось.

– Пашка, небось, в Сандуны ходил, – протянул чуть погодя Саня. – Или в Краснопресненские.

– И не раз! – подхватил я. – А Петрович, можешь верить, каждый день баньку топит. А потом в Черной купается. Голышом!

– Тебе, Серега, только бы уязвить человека, – сказал Вадик. – Нет, чтобы выслушать, ознакомиться с проектом, внести коррективы…

Вадик сейчас говорил с интонациями чиновника немалого ранга, коим он и был в недалеком прошлом. И держался так же – с заносчивостью аристократа, оскорбленного в лучших чувствах. Одно нарушало гармонию – рука, которой он смахивал пивную пену с губ.

– Выкладывай, философ! – потребовал я.

Если вкратце, то план Вадика состоял в следующем. Если бани нет, а в баню тянет, то ее нужно построить. Ну, если не построить, то соорудить. И в ней встретить Новый год!

– А что? – протянул Саня и взглянул на меня: – Можно попробовать.

– Что тут пробовать? – возмутился я. – Дело надо делать!

Как же упоительны были наши заботы в последующие дни. Прикинув, что мы можем себе позволить на имеющиеся у нас талы, так называется местная валюта, идущая по 2.85 за доллар, мы поняли, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих.