Черный парус беды

Вы спросите, что было потом? А потом была баня. С иноземными вениками, с возлияниями и закусками. И разговоры до утра. Хороший получился Новый год. Волшебный.

Через две недели мы вышли в море. Вскоре остров Уполу растаял в утренней дымке. Нас ждали новые моря, земли и острова. Саня всегда мечтал побывать на Фату-Хиве, Пашка – на острове Пасхи, а Вадик – на Мадагаскаре, ему, видите ли, страсть как охота на лемуров посмотреть в естественных условиях. Ну, а у нас с Петровичем, нашим уважаемым Санта-Парусом, другие приоритеты – нам бы плыть и плыть. А куда, так ли это важно?

2012-2015 гг.

ДЕНЬ АНГЕЛА Рассказ

Газета была хрупкой и желтой. И ветхой, потому что декабрь 1913 года, настоящая древность. От страниц пахло минувшими десятилетиями и пылью, но пахло приятно, как от городских улиц после майского дождя.

На последней странице, в нижнем углу, который от века отводится происшествиям из разряда «попал под лошадь», стояла заметка в три десятка строк с заголовком «Парус на телеге».

Прочитав ее, я воскликнул… Разумеется, про себя в заботе о библиотечной тишине. Кстати, ее напрасно называют «мертвой». Невежды! Вы даже не представляете, какая жизнь сокрыта в этом безмолвии, какие страсти кипят. Мне не верите, у Нины спросите.

«Бинго!» – говорят сегодня. «В яблочко!» – говорили прежде. «Попалась!» – воскликнул я. После чего перечитал заметку еще раз.

«Вчера на Лейхтенбергской улице была остановлена телега, двигавшаяся от Обводного канала. Причиной внимания городового стал ее груз – лодка. Подобное у нас не редкость, лодки часто доставляют на телегах и фурах из мастерских в яхт-клубы города, удивительным то, что лодка имела мачту и поднятый парус. Сопровождавший необычный груз господин Н. потребовал указать причину задержки, поскольку передвигаться таким образом по улицам никакими уложениями не возбраняется. На это ему было указано, что в рождественские дни по распоряжению градоначальника Санкт-Петербурга действует особый порядок движения, всякий же непорядок надлежит пресекать. На это г-н Н. заметил, что Даниил Васильевич Драчевский сам является членом яхт-клуба и вряд ли сочтет перевозку яхты непорядком. Тем не менее г-ну Н. было предложено проследовать в полицейский участок Адмиралтейской части для дачи объяснений. Телега с яхтой осталась на улице. Парус на лодке спущен не был».

У такой истории не могло не быть продолжения. В этом я был уверен. А то, что она сразу не была рассказана до конца, объяснялось, очевидно, тем, что автор заметки спешил в редакцию, чтобы успеть дать новость в вечерний выпуск. И я нетерпеливо зашелестел страницами.

Должно быть, со стороны я являл собой классический образец изыскателя-архивариуса, наконец-то обнаружившего искомое. Впрочем, до классики я не дотягивал, ибо не был сутул и плешив, а вполне еще молод и полон презрения к сатиновым нарукавникам. При этом образование я имел самое подходящее.

Завидная у вас доля! Вы хранители времени, часовые правды, стражи истории! Так говорили нам преподаватели в надежде, что мы им поверим. Конечно же, мы не верили. Вряд ли кто-нибудь из ребят с нашего потока, о девушках умолчу, всерьез хотел стать библиотекарем или библиографом. О, у нас были иные планы, и полученный диплом должен был помочь в их осуществлении. Оставить нас в границах полученной специальности могла только беспросветная нужда и схожие с ней обстоятельства непреодолимой силы.

Так получилось со мной. Дорога, удар, лобовое стекло, больница, инвалидная коляска. При таком торможении и последующем повороте судьбы полученная некогда профессия оказалось кстати: уж лучше сидеть в архиве, чем безвылазно дома.

В газетный отдел Российской национальной библиотеки меня пристроила Нина, моя однокурсница. В старинном здании, взирающем на тихие воды Фонтанки, мне было тоскливо… пока в моей жизни не появился Борис Кургузов.

* * *

Я обнаружил его в читальном зале уткнувшимся лбом в подшивку газеты «Вечерний Ленинград». Я бы отнесся к посетителю с сочувствием, если бы не рулады, которые он издавал. Пришлось разбудить.