Черный парус беды

Я шел, опустив голову, с трудом переставляя ставшие ватными ноги. Не скажу, что голова моя была заполнена туманом – он уже рассеялся, тут другое: мне отчего-то казалось, что это не я иду, что камни мостовой сами ползут навстречу, а дома своевольно скользят мимо с неспешной грацией. И даже им, этим камням, этим домам было совершенно наплевать на меня! Это безразличие как-то особенно задевало. Нет, положительно, поспешил я с тем, что муть рассеялась, туман в моей голове имел место быть. Хорошо еще, что не сгущался.

Проплыла дверь кафе «Спорт». По обе стороны от двери окна с белыми ставнями.

Вчера я приезжал сюда для рекогносцировки – готовился, чтобы не искать нужную скамейку в последнюю минуту. А ну как опоздаю? Мало ли что…

Когда «привязался» к местности, зашел в кафе. Забавное местечко, что и говорить. На стенах ряды флагов – судя по их количеству, едва ли не всех стран мира. Наверняка где-то был и российский триколор, но с ходу я не разглядел, а потом, как кинул в себя стаканчик-другой вискаря, и высматривать не стал. Еще на стенах было бессчетно вымпелов с названием яхт-клубов и кепок с названиями яхт. Плюс к этому тряпичному буйству картины маринистов разного уровня таланта. Плюс фотографии парусников. А еще портреты каких-то дядек, наверняка тоже яхтсменов. И наконец, крещендо: вырезанный из дерева орел, некогда гнездившийся под бушпритом корабля.

Это было вчера. Сегодня мне было не до кафе. Хотя выпить хотелось. Пивасик только раззадорил. Но я сдержал себя. Делом надо заниматься, делом! Потом… может быть… даже не может быть, а обязательно!

Вот и искомая лавочка. А на ней, прелесть какая, старичок с ноготок. Впрочем, совсем он даже не старый, просто с палочкой и благообразный. Тютелька в тютельку с описанием. Ему я должен вручить портсигар. И не вручу.

Дома остановились, брусчатка застыла, но сделали они это не сами по себе, это я будто споткнулся. Замешательство мое длилось секунду-другую, и со стороны, наверное, это выглядело так: вот шел человек, шел и вдруг понял, что промочить горло все-таки надо. По-нашенски, по-ерофеевски, немедленно! Потому и крутанулся на месте, потому и шмыгнул за дверь кафе «Спорт».

Все было не так, ну, разве что отчасти. Но желание срочно нарезаться точно не было довлеющим. Просто кое-что произошло – неожиданное и пугающее.

«Старичок» в светлых брюках и соломенной шляпе дожидался меня на третьей скамейке. А на второй – той, что поближе, развалился совсем другой типаж. Джинсы, замшевые туфли, покатый лоб, бритый череп, бычачья морда. Руки у бычары были короткопалые и щетинистые.

Я не Зоркий Сокол, не Гойко Митич какой-нибудь, но я точно знал, что пальцы эти толстые, как сардельки, и волоски на них рыжеватые. Потому что был случай – видел этого громилу вблизи. В Москве. И совсем недавно – после того, как побывал в кабинете, где получил указания, что и как должен сделать в городе Орта на острове Фаял.

По завершении инструктажа мне, понимаете ли, приспичило, и я отправился на поиски туалета. Тот упорно отказывался находиться. А было уже невмочь. Я толкнул первую попавшуюся дверь, чтобы спросить, где тут у вас… э-э-э… Это оказалась какая-то подсобка. По совместительству – пыточная. В подсобке проводилась экзекуция. Здоровенный лоб криминальной наружности тыкал кулаком в грудину мужика в форме охранника. Экзекутор был так увлечен, что не сразу заметил меня и продолжал прессинг, приговаривая с каждым ударом: «Будешь, сука, службу тянуть?» Охранник охал, но ни закрыться, ни увернуться не пытался. Видать, «учеба» была за дело. А еще, видимо, понимал, что начни он уворачиваться и закрываться, только хуже будет, больше достанется. Наконец экзекутор оглянулся и свирепо глянул на меня. Взгляд у него был оценивающий, как у мясника на рынке перед свиной тушей: как разделывать будем, под рульку али на холодец? Рука его – толстопалая и густо усеянная рыжими волосами – потянулась ко мне. «Прощения просим», – промямлил я и отшатнулся в коридор. В туалет расхотелось.

И вот я вижу этого бычару здесь, на Фаяле, на второй лавочке к северу. Ладно, допустим, его прислали, чтобы проследить, выполнил ли я задание и насколько аккуратно, не налажал ли. Но зачем такие сложности? Сам бы и отдал презентик, коли приехал. Что за тайны мадридского двора? Ох, ведь чуялось мне, что не надо соглашаться, стремно, с запашком дело, но житуха моя была такой поганой, что я очертя голову ломанулся вперед.

Бычара меня не заметил. И это хорошо. Но почему не заметил?! Да потому, что с непринужденностью, свойственной людям незатейливым, чистил ногти. И пускай, кажется, ну, изъяны в воспитании, только чистил он их ножом – держал, как ученик ручку, и чистил.

Нож я рассмотрел не в деталях – далековато все же, но размера он был не детского, и уж точно не маникюрного. А зачем, спрашивается, мирному человеку такой нож? Конечно, всяко бывает, может, он его ради штопора в кармане носит, и все же вопрос настораживающий.