Черный подснежник

Грузный ИС с усилием двинулся вперед, как вдруг от удара об столбики звенья правой гусеницы изогнулись, обнажив вылетевшие из креплений пальцы. Пластины с тарахтением проскользили по каткам и впились острыми углами в землю, отчего машина замедлила движение и беспомощно начала дергаться, усиливая вой двигателя. Экипаж по одному выскочил из танка, кинулся осматривать неисправность. Огорченный Бабенко тоже было ринулся на помощь, когда его остановил громкий приказ:

– Отделение ноль-ноль-семь, выполнить маневр «преодоление препятствия»!

Семен Михайлович послушно вернулся в «тридцатьчетверку» и уселся за рычаги. Логунов развернул приводом башенное орудие назад, и «тридцатьчетверка» мягко, словно грациозное животное, разогналась, уложила мощным корпусом все пеньки единственным аккуратным ударом. Машина прошла по полосе из надолбов, с разбегу переехала небольшой ров, который был вполовину меньше длины танка, поэтому на скорости передняя часть корпуса легла точно на противоположный край земляной ямы, силой инерции легко перетащив всю бронированную махину за собой. Мехвод ювелирно провел «тэшку» между вешек, обозначающих участки минирования, и остановил ее перед завалом из бревен. Остальные члены экипажа уже стояли в готовности на броне, в руках у них были «кошки», чтобы зацепить стволы в завале на крючья и растащить в стороны, освобождая проход для танка. От первой позиции вышагивал размеренно капитан:

– Почему башня назад повернута? Полосу препятствий прошли и ни единого выстрела не сделали по-вашему? Это что за прогулка по немецким траншеям?!

Бабенко с толку было не сбить, он был покладист и добродушен, но если дело касалось любимого танка, то готов был защищать каждое свое решение.

– В условиях боя башня будет повернута как надо и скорость будет ниже, чтобы вести прицельный огонь на коротких остановках. Сейчас, поскольку скорость прохождения высокая, то орудие повернуто назад, чтобы распределить вес машины. Чем больше тяжесть в передней части кормы, тем выше опасность повредить ствол при ударе о надолб или при неудачном прохождении по рву. По высоте клиренса я рассчитал, что с пушкой впереди пройти через ров не удастся, можно сползти и нырнуть вниз.

Командир учений молча смотрел на танкистов, задыхаясь от злости и поспешной ходьбы. Он процедил сквозь зубы:

– Свободны, покинуть полигон!

– Почему, товарищ капитан? Мы же все правильно сделали, я хотел остальным ребятам пример показать, чтобы понимали, как проходить препятствия. ИСы тяжелее, им скорость надо выше развить, поднимать обороты сразу после надолбов, – заторопился Семен Михайлович, искренне не понимая, почему штабист не хочет прислушаться к его советам и сохранить технику от повреждений.

Только тот шагал уже обратно, не слушая слова опытного инженера и механика, на ходу давая отмашку следующим в веренице «тридцатьчетверок». Семен Михайлович беспомощно оглянулся на остальных членов танкового отделения:

– Алексей Иванович, товарищи, что произошло-то? Зачем технику ломают, я никак не пойму?! Как остановить их, что это за учения, ведь разобьют всю трансмиссию и гусеницы. Вон уже пальцы в новом танке выбило, прямиком в ремонт. Им же помочь надо, – кивнул он на экипаж, который ходил вокруг прочно застрявшего на позиции танка ИС.

Ему ответил прямолинейный Логунов:

– Да ему, Сема, не техника твоя важна, а как по полигону красиво ходить и начальство изображать. Ты ему что шило в заду, при всех советы даешь и замечания делаешь, его аж вон в жар бросило с бешенства.

Сержант развел руками:

– Я же хотел как лучше, ведь по делу советовал. Разве лишнего что-то сказал? Товарищ командир, Алексей Иванович, что теперь дальше будет? Я вас подвел всех, наболтал лишнего, старый дурак! Только как молчать?! Это же новые танки, с завода, они так до поля боя не доедут!

Соколов успокаивающе похлопал по плечу разволновавшегося мужчину:

– Вы все правильно сделали, Семен Михайлович, все замечания по делу. Что дальше будет, этого я не знаю, но в штаб нас точно вызовут в ближайшие пару часов. Так что предлагаю привести себя в порядок, раз уж вместо учений у нас возможность отдохнуть появилась. Дальше хоть штаб, хоть передовая, мы с вами и не в таких переделках бывали.

Мехвод с облегчением вздохнул и пошел на свое место в отделении управления, чтобы отогнать машину на пятачок для парковки под маскировочным брезентом. Все, кто был в этот момент на полигоне, провожали взглядом «семерку» с экипажем на корме. В глазах у боевых танкистов читался немой вопрос: почему исключили из прогона такой опытный экипаж, который служил для них примером? Да не просто отправили, а с позором, как провинившихся хулиганов-школьников.