Черный подснежник

В зимнем воздухе установилась тишина, только стучали зубы у замершего башнера, находившегося в болоте уже до бедер. Грозин сплюнул теперь беззлобно и прикрикнул:

– Ну, чего встали, рты раззявили. Вытаскивайте вашего горе-командира! – Он повернулся к замершим экипажам: – По машинам! Мехводы, прогревать двигатели! Заряжающие и радисты, взяли жерди и вперед на замер глубины, выставляйте вешки для прохода! Идем через болото на высоких оборотах, не меняя положение рычагов. Разгон начинаете за триста метров. Хоть одна машина в болоте застрянет, я вас всех, как котят, там притоплю!

Воздух разрезал удар багровой ладони с изуродованной ожогами кожей, только теперь танкисты уже вздыхали с облегчением. Решение у трудной задачки нашлось, болото оказалось не таким уж непроходимым. В люке «семерки» снова раздался громкий хрип:

– Пускай по болоту катаются, там метр всего глубина до торфа, сильно не утопнут.

Соколов понял, что майор Грозин заранее все продумал и даже успел сам лично промерить глубину топи, чтобы преподать остальным урок, вбить жестким приемом раз и навсегда важный опыт. Бабенко перебегал от одной машины к другой, поясняя, как проходить вязкую жижу:

– След в след не идите, выставите вешки для каждого отдельно. Передачи, фрикционы не трогайте! Вот поставил, как рычаги в одно положение, и держи, вскользь, налетом идешь! Так сила тяги не будет повышаться и гусеницы не уйдут в глубину.

На ходу выкрикивая последние указания, мехвод побежал обратно к «семерке» – по приказу комбата «тэшка» двинулась в сторону третьей точки, на которой танковая рота должна была обустроить засаду. Безногий командир тем временем уже всматривался в глубину лесочка, где что-то взволнованно кричали экипажи третьей роты, увечные пальцы разминали очередную самокрутку из газеты перед тем, как сунуть в рот. Бочкин с любопытством с кормы наблюдал за новым комбатом, он заметил с самого начала, что тот только засовывал самокрутки в рот, но ни разу не прикурил их. Любопытный ефрейтор не выдержал и сказал:

– Товарищ майор, у вас чинарик не горит, подкурить забыли.

Вместо ответа Грозин хрипло расхохотался, будто ворона закаркала на весь лес:

– Ну, ефрейтор, приметливый, сукин сын. – И тут же посерьезнел, сдвинулись хмуро две полоски шрамов вместо бровей. – Врачи запретили, легкие выжгло, когда в танке горел. А курить охота страсть, вот хоть так приходится перебиваться.

Колька замялся, разбирало желание расспросить подробнее про сгоревший танк и как майор выбрался из него, но парень побаивался доставать вопросами сурового инвалида. Тот в это время уже вытянулся в струнку в люке, всматриваясь в суматоху у деревьев. Протянул красную клешню заряжающему:

– Давай-ка, помоги вниз спуститься и телегу мою скидывай.

Машина плавно подкатывалась к границе лесочка, когда Бочкин, придерживая под мышки квадратное тело, спрыгнул вниз на снег. Мирон Григорьевич ловко оседлал свое средство передвижения и по рыхлому снегу заскользил к веренице Т-34.

– Смирно! Рота, стройся!

Танкисты начали медленно расходиться к своим стальным машинам. За их спинами остался сидеть на снегу, привалившись к гусенице «тэшки», окровавленный башнер, у которого на лбу алела рваная рана. Он с трудом поднялся на ноги. Майор буркнул:

– Доложить о выполнении боевой задачи!

– Товарищ командир, не успели организовать засаду. Препятствие из стволов встретилось по верху, от снега надломились, наверное. Вот, голову рассекло. Разрешите в медпункт пройти?

Сиплый крик взвился над поникшими вниз толстыми деревьями:

– Я тебе в задницу к Гитлеру разрешаю пройти! Придурок, правильно, что тебе чуть башку не оторвало, ты ею думать не научился. Ты видел, что сосны внаклонку, видел, когда сюда шел?

Ротный в ответ лишь кивнул, а майор стал распаляться еще больше. Он тыкал в толстые сосны, между которыми было закреплено горизонтально и завалено лапником бревно, окутанное колючками проволоки. Теперь оно лежало на башне танка ротного командира:

– Барьер это называется, балбес ты чертов! Если бы я чуть пониже его опустил, то сорвало бы башню в твоем танке, а так только твою тупую башку чуть не оторвало! Узкая дорога, обхода нет, да тут тебе немец такого нашпигует. И завалы, и мины, и барьеры! Так ты, дурень набитый, прешь, как на параде! Глаза тебе зачем, наблюдающие куда смотрят?! Если нет просвета, остановись, проверь, что там. Куда прешь-то, куда торопишься, на тот свет, а? Заметил барьер, по нему выстрел произвел и дальше вперед! Сиди теперь, сопли кровавые размазывай по роже!

Ротный со злостью сказал:

– Да пустите к врачу! Видите же, на перевязку мне надо!

– Ты что, слов не понимаешь? Тебе в голову вбить приказ? Организовать засаду! – От злости Грозин сжал кулак и вытянул снизу вверх, к лицу мужчины.

Того перекосило в ответ, он ударил по руке майора, так что тот не удержал равновесия и повалился в сугроб:

– Без меня засаду устроят. Это все равно просто учения здесь, а не фронт! Нет тут рядом никаких фрицев!