Черный подснежник

Алексей шагнул было к спорящим, чтобы помочь Мирону Григорьевичу выбраться из сугроба, но тот уже ловко поднялся на своих культях. Сильные руки схватили тележку и хлестким ударом впечатали в ноги ротного командира:

– Ах ты, сукин сын. Немцев тебе не хватает?! Да если бы они были, ты бы уже висел вот на этой сосне! Эти твари тебя на потроха разберут в пять минут. Учения, значит?! – Удары один за другим сыпались на мужчину, тот слабо отмахивался, поджимал ноги. Красный, обляпанный снегом майор Грозин ревел диким зверем. – Ты что, дурак, не понимаешь, что учения для того, чтобы тебе башку не оторвало и ты танк не угробил бы во время боя?! Или хочешь сгореть внутри, как в консервной банке? Как я хочешь стать уродом?! Ноги лишние, рожа тебе не нужна?! Ни одна баба на тебя потом не посмотрит, жена уйдет, пальцами тыкать все будут! Этого хочешь, да? Я тебе сейчас устрою, сука, тащи соляру и спички! За минуту уродом сделаю, никогда у тебя больше бабы не будет, никому не нужный калека! Сожгу заживо придурка!

– Я понял, понял. – Ротный уже с трудом, покачиваясь и морщась от боли, стал взбираться на броню Т-34. – Есть выполнять приказ!

Из дула ухнул выстрел, и завал с поперечным бревном разлетелся в стороны огненными щепками. Танковый строй потянулся в полумрак рощицы, выискивая удобные для стрельбы позиции, так что деревья скрыли их, но при этом не перекрывали обзор. Майор, все еще обсыпанный снегом от головы до самых культей, взбирался обратно по броне «семерки». Возле отверстия входа в башню он достал новую папиросу и принялся разминать дрожащими пальцами, из люка показалась голова Омаева:

– Товарищ командир, первая рота доложила о выполнении боевой задачи. Болото пройдено, огонь по ориентирам произведен.

Грозин притянул за шею поближе к себе радиста и прокаркал-прокричал в ларингофон возле горла Руслана:

– Боевая задача должна быть выполнена в установленное время. Даю полчаса на повторный проход! На исходную, повторить маневр! Выполнять приказ!

Танки снова и снова проходили через вязкие топи, ныряли под черные лапы елей, проскакивали завалы, громили препятствия и отправляли снаряды в условные мишени. Башнеры выискивали на шкале нужные отметки и наводили орудие вслепую по названным градусам. Танкисты ловко выскакивали из люков с «кошками», чтобы подцепить бревна в заготовленных заранее завалах и расчистить путь танкам. Роты сменяли друг друга, поочередно отрабатывая каждое препятствие. Воздух гудел и вибрировал от напряжения, выстрелов, пороховых газов, хриплых ругательств Грозина.

Из рощи к полигону смирная лошадь подкатила полевую кухню, от которой шел аромат горячей гречневой каши с мясными консервами. Повар потоптался на месте, нерешительно приблизился к «семерке», откуда руководил учениями инвалид:

– Товарищ майор, когда довольствие-то раздавать бойцам? Уже два часа, как обед вышел.

На вопрос Мирон Григорьевич лишь чуть повернул голову и рявкнул:

– Как выполнят боевую задачу, так сразу харчеваться.

Случилось это лишь еще через два часа. Выполнив все приказы без заминок, грязные, замерзшие танкисты зазвенели ложками, выбирая из котелков кашу. Едва успели поесть, как Грозин покатил вдоль расслабленного ряда сидящих бойцов, его громкий резкий бас бил по ушам будто выстрелы:

– Батальон, вольно! На сегодня учения закончены, все молодцы, хвалю! Тяжело в учебе, зато целой голова в бою останется! Сейчас машины едут к ремонтному отряду на осмотр. Потом будем учиться ремонтировать в полевых условиях гусеницы. Боевые действия будут проходить в лесной местности. Какие опасности есть для танков в лесистой местности?

Со всех сторон наперебой посыпались ответы:

– Фрицы прячутся в кустах так, что не приметишь!

– На корнях повиснуть можно гусеницами и спалить движок!

– Порост все пальцы выбьет!

– При маневре можно о дерево погнуть дуло. Или прицел только навел, ручку крутанул в сторону и сбил все!

– Как жук машина ползет, все цепляет!

– Молодцы! – гаркнул в ответ Грозин. – После учений с ремонтной бригадой командиры рот ко мне с докладами, как избежать опасностей в лесной местности! Потом отбой! И спать всем, в казарме тишина! Подъем в три, а в четыре утра начало отработки боевых действий в условиях плохой видимости в ночное время! Все, обед окончен! Всем на построение!

Танкисты подскочили по бравой команде и заторопились к своим машинам, никто не жаловался на усталость или боль в натруженном теле. Теперь каждый из них понимал, хоть и гоняет их командир, так что из-под ватных курток валит пар, а руки от натуги трясутся, но учит выживать, сохранять жизнь себе и товарищам по экипажу, учит беречь боевую машину в суровых реалиях передовой линии боев.

* * *

Вечером возле казармы Бабенко только успел прикурить первую за сегодня самокрутку, как подпрыгнул от знакомого хриплого баса, что шел снизу:

– Бросай курить, инженер. Папиросу во рту держи без огня, так и отвыкнешь.

Семен Михайлович в смущении притушил тлеющий огонек о подошву сапога:

– Хорошо, товарищ майор. Я вот только воздухом подышу и отбой, за день в машине глаза устают от газов.