Читаем Чёрный снег: война и дети полностью

Чёрный снег: война и дети

Худенькая, отчаянная моя мама!Как же нужно было верить в Победу,чтобы решиться родить меня,когда слабый ладожский ледобморочно потрескивал под колесами,вы´носитьв той пыльной харьковской горечи отступленийи запеленать наконецв окровавленные снега Сталинградской битвы…Имя-то, имя у меня какое беззаветное —Виктор!..Бедная моя, храбрая моя мама!

Н. Н. Сотников
Он показал Москву нам как никто

Впервые имя Игоря Волгина я встретил в обзорах (реже – в статьях), посвящённых книжным новинкам 70-х годов. Возможно, были и рецензии, целиком посвящённые его книгам, но мне на глаза такие журнальные и газетные публикации не попадались. Но что было, то было, а была МОЛВА: вот появился новый поэт, москвич, недавний студент исторического факультета Московского университета. Среди его стихотворений особенно отмечали стихи о войне, и в частности об обороне Москвы, а затем на первый план вышло отражение повседневной жизни послевоенной Москвы. Скажем сразу: в своём роде исключительное. Это только так нам кажется, что тема Москвы и московской жизни в различные десятилетия обширна и глубока. Евгений Евтушенко, Булат Окуджава, несколько лишь начинающих, но быстро сошедших с арены авторов – и практически всё! Как это ни странно, но в 30-е и даже в 20-е годы о столице поэты старших поколений писали чаще, охотнее и более впечатляюще.

А ведь ранние послевоенные годы Волгин застал ещё совсем малышом, но вот запечатлелись эти картины, ожили в памяти детских лет, конечно же, во многом наивные разговоры. И всё это переплавилось в стихи. Вот Лариса Васильева постарше Волгина, но для неё московская жизнь времён её детства и юности как-то прошла стороной.

Тема большая, сложная, многогранная. Задача этого короткого предисловия куда скромнее.

Совершенно ясно, что с одной стороны – молодёжно-любовная тематика, а с другой – весьма активная общественно-эстрадно-командировочная сторона жизни начинающего автора во многом затмили её лирическую (и наиболее совершенную!) суть. Чаще всего критики (и коллеги по поэтическому перу) цитировали или даже просто упоминали «Балладу о солдатке» – о женщине средних лет из Канска, которой не дают покоя все выходящие на экраны фильмы о войне, а тогда их выходило немало, и пустых кинозалов во время их прокатов не наблюдалось.

Игорь Волгин (родился в 1942 году) старше меня всего лишь на четыре года. Вроде бы – короткий срок, но в юности, в частности в юности послевоенных поколений, он резко отличал детей войны от тех, кто рождёны были после майских салютов Победы.

Скажем с уверенностью, что поколению Волгина вступать в литературу, прежде всего в поэзию, было куда легче, чем нам. Для примера: он – участник IV Всесоюзного совещания молодых писателей, а я – лишь Шестого. За эти годы – множество событий, десятки премьер, какие-то издательские базы расширялись, а какие-то, наоборот, резко сужали свою деятельность нам на беду!..

…Шли годы, новых книг Волгина я на книжных прилавках и в библиотеках не встречал. И вдруг мы опять оказались коллегами, только не по Парнасу, а по факультетам журналистики Московского и Ленинградского университетов: я некоторое время штатно, а потом довольно долго внештатно работал на кафедре теории и практики журналистики, а Волгин, что называется, с головой погрузился в историю русской журналистики XIX века, преимущественно – его второй половины. Его раздумий о поэзии я в периодике не встречал, но несколько раз мельком видел на телеэкране в связи с памятными датами в жизни и творчестве Ф. М. Достоевского.

Не берусь давать поэтический прогноз, какие темы и как станет решать в своих стихах Волгин, но совершенно ясно одно: его вклад в военно-героическую тему оригинален и весом. Некоторые его строчки из поэтической лирики стали звучать даже афористично, а это нельзя не оценить.