Черный спутник (СИ)

  - Эту историю поведал мне наш домашний учитель, месье Десэ. Он утверждал, что был ее свидетелем, но, вернее всего, кривил душою - будь он там, на момент рассказа он достиг бы уже мафусаиловых лет. А господин Десэ был вполне себе моложавым негодяем. Итак, случилась эта история в предместье Сен-Клу, недалеко от замка знаменитого Месье, младшего брата Короля-Солнце. Компания придворных собралась для черной мессы: сам Месье, его миньон шевалье де Лоррен, герцог Водемон и две племянницы герцога, де Лильбон и д"Эпине. Служили мессу аббат Гибур и небезызвестная ведьма Катарина Десэ по прозвищу Мон Вуазен. Мой Десэ утверждал, что он - сын этой самой Катарины, но я не стал бы опрометчиво ему доверять. Тело юной госпожи Лильбон служило алтарем, на котором, по традиции, приносится жертва. Не знаю, кого принесла в жертву Мон Вуазен, младенца или черную курицу, но кровь пролилась на алтарь, и колдунья трижды провозгласила имя Сатаны. Тут же двери распахнулись, и на пороге перед взорами изумленных дьяволопоклонников явился аббат де Лю, посланник Ватикана. За спиною его стоял шевалье Десэ-Мегид, давний приятель аббата. "Катрин, - произнес с гневом де Лю, - Твои призывы были весьма настойчивы, они вынудили меня прервать разговор с королем и в спешке сорваться к тебе из Версаля. Ты проливаешь кровь и зовешь меня, и мне приходится - хочу я того или нет - явиться на твой зов. Ради чего же ты зовешь меня - стоит ли оно - брошенных дел, прерванной беседы, потерянного времени, моих разрушенных планов?" Напомню, что все участники мессы были в масках, и вряд ли явление злобного папского порученца смогло бы им повредить. Кое-кто из присутствующих решил, что де Лю не в себе, но Мон Вуазен, обычно спокойная и бесстрашная, вдруг перепугалась. Она рухнула на колени и принялась молить легата о прощении, и весь ее вид свидетельствовал о смертельном страхе. Когда и аббат Гибур вдруг рухнул без чувств, придворным греховодникам стало не по себе. Де Лю сделал движение рукой, прочертив в воздухе огненный след, по-латыни пожелал смерти лежащим у его ног колдунье и аббату, и в гневе вышел прочь. Десэ-Мегид с ехиднейшим видом поспешил за ним. Придворные смотрели им вслед, как соляные столпы, и только девица Лильбон отбросила свечи, что держала в руках, накинула на себя плащ и выбежала следом за уходящим де Лю. Наверное, по доброте душевной ей захотелось заставить папского посланника отменить произнесенное проклятие. И, скорее всего, девушка верила - раз де Лю явился на зов Мон Вуазен, значит, он и есть тот, кого колдунья пыталась призвать. Никто не знает, о чем говорили девица Лильбон и господин де Лю. Через полчаса мадемуазель вернулась. Горе-сатанисты благополучно вернулись в замок Сен-Клу. Но не прошло и года - Мон Вуазен и аббат Гибур были арестованы по знаменитому делу о ядах, Мон Вуазен окончила свои дни на костре, а аббат, если мне не изменяет память, был задушен в тюрьме.

  - Я продолжу вашу историю, - тихо сказала Аделаиса, - девица Лильбон не раз и не два виделась потом с падре де Лю. После приключения на черной мессе они сделались добрыми друзьями. Знаете, Рене, де Лю не случайно явился на зов своей жрицы. И я, появившаяся на свет как плод этой доброй дружбы, - первое тому доказательство, - Аделаиса горделиво выпрямилась и продолжила, - У истории есть и предыстория - как-то в Версале, в лабиринте из подстриженного лавра, мадемуазель Лильбон посетовала своему спутнику, что вряд ли когда-нибудь выйдет замуж: "Мой жених должен быть сам дьявол, чтобы соответствовать запросам моих родных". За стеной из лавра раздался смех - шевалье Десэ-Мегид слышал ее слова и не сдержался, рассмеялся. А папский посланник рядом с шевалье - они были неразлучны - просто ее услышал.

  - Вы мистификатор, милая Аделаиса, совсем как мой покойный учитель Десэ, - мягко проговорил Рене, - вам должно быть очень много лет, если вы родились в пору дела о ядах.

  - Я не знаю, отчего так, - еще тише, смущенно отвечала художница, и свечи на ее шляпе затрепетали, - может мы, как русалки, живем по триста лет? Я уже восемьдесят лет девочка...

  - Простите, что не могу вам поверить, - сокрушенно вздохнул Рене, - я не умею верить в подобные вещи. Это все равно что в бога.

  - А я верю, - встрял Мора, - вот графу Сен-Жермену уже сто лет пятьдесят, и никто его этим не попрекает.

  - Вы сравниваете меня с этим жуликом, милейший Алоис? - оскорбилась Аделаиса.

  - Сынуля шутит, - успокоил ее Рене, - Но как же вы попали в дом Мегид?

  - В монастырь Ремиремон, где мать моя была аббатисой, пришла болезнь. Все умерли от этой болезни, а меня забрали Мот и Пестиленс.

  - Вас забрали с собою Смерть и Чума? Кажется, я начинаю понимать вас, - Рене лукаво улыбнулся, - и мне нравится такая игра.

  В дверь мастерской тихонько постучали.

  - Кристоф зовет нас на ужин, - с явным облегчением произнесла Аделаиса, - Мы закончим портрет завтра, если вы не против, господа.

  После ужина Кристоф внес в комнату кувшины с водой для умывания и, как только он вышел - Мора закрыл за ним дверь.