Черный торт

Перл взглянула на Банни. Она чувствовала большую нежность к этой девушке. Сколько лет она ее знает? Немногим меньше, чем Кови.

– Банни… – только и смогла выдавить Перл.

– Нет.

Упрямство в голосе Банни едва не заставило Перл расплакаться. Банни, как и Кови, за одну ночь превратилась из ребенка в молодую женщину. А ведь она была совсем крошкой, когда впервые вбежала в кухню вместе с Кови, чтобы показать Перл свою первую медаль за плавание. Размахивая диском бронзового цвета, она случайно задела картофелины на кухонном столе, и те раскатились по полу. Эта девочка иногда по-прежнему все роняла и сшибала, однако выросла большой, крепкой и красивой, как молодое стройное деревце.

Мать Банни рассказала Перл, что неуклюжесть девочки началась с лихорадки. По временам у Банни снова появлялись боли, а утомившись, она начинала прихрамывать. Мать Банни говорила, что лихорадка не прошла даром и дочь не излечилась окончательно, но ей удавалось справиться с недомоганиями, когда она на чем-то сосредоточивалась. В этом ей помогло плавание. Теперь, в свои семнадцать, Банни возвышалась над Перл. Широкие плечи, ясный взгляд.

– Перл, если кто-то и мог там выжить, так только Кови, – сказала Банни.

Но минуло уже четыре часа с момента исчезновения Кови, и небо утратило последние персиковые проблески заката.

– Та большая гонка, для которой вы тренировались… – начала Перл. – Вы успели к ней подготовиться?

– Практически да.

– И сколько часов занял бы этот заплыв? Больше, чем она уже находится в море?

– Нет, меньше.

– Тогда как ей было выдержать там одной, да еще во время шторма?

Банни покачала головой:

– А она и не выдержала бы, Перл. Об этом-то я и говорю, не понимаешь, что ли? – Банни задела локтем стоявшую сзади кастрюлю, и крышка с грохотом упала на столешницу. – Думаю, она не стала бы и пытаться.

Перл подперла кулаками бока и внимательно посмотрела на Банни:

– О чем ты говоришь?

– Мы знаем одно место, – ответила Банни. – Близко от берега. Если Кови там, с ней должно быть все в порядке, – хрипловатым голосом добавила она.

Не говоря ни слова, Перл протянула Банни фонарик на батарейках – новый предмет роскоши из лавки мистера Лина. Водрузив на кухонный стол холщовый пакет для льда, она положила туда полотенце, сухую одежду и еду. Потом Перл вышла из кухни и вскоре вернулась с маленькой деревянной шкатулкой, в которой лежали банкноты. Шкатулка была единственной ценностью, принадлежавшей матери Кови, – красивая вещица с резьбой по краю крышки. После ухода Матильды Кови, бывало, сядет на краешек родительской кровати, держа в руках шкатулку, поднимет крышку и опустит, поднимет и опустит, снова и снова.

Перл оторвала полоску оберточной бумаги и написала на ней имя и адрес одной женщины, которой можно было доверять. В немалой степени потому, что эта особа пользовалась доверием довольно узкого круга влиятельных женщин и была оценена ими по достоинству, как и Перл. Ее имя никогда не произносилось в компании их мужей; при них дамы делали вид, что ничего не знают о ее существовании.

Когда Перл передавала Банни пакет, та задела фонариком бутылку растительного масла, и она опрокинулась.

«Сосредоточься, Банни!» – подумала Перл.

– Извини, Перл, – сказала Банни, подхватывая бутылку, но масло уже пролилось на столешницу.

– Оставь, – буркнула Перл, взяв тряпку. – Я сама.

Перл не могла поручить Банни работу на кухне, но знала, что может доверить ей поиски Кови, если та еще жива. Банни знала побережье не хуже подруги.

– Ты ведь понимаешь, я не могу пойти с тобой, Банни, – вздохнула Перл. – Повсюду шныряют люди Коротышки. Тебе придется идти одной. Веди себя так, будто ничего не произошло, Банни, и если найдешь ее живой, не оставайся с ней, просто отдай ей эти вещи и уходи. Иди медленно. Не спеши, а то споткнешься. – Перл ткнула пальцем в имя, написанное на клочке бумаги. – Втолкуй Кови, чтобы она не разговаривала ни с кем, кроме этой женщины. Она знает, что делать. – Перл подтолкнула Банни к двери. – И ни при каких обстоятельствах не приходи сюда раньше рассвета, слышишь?

Кови

Кови, на которой была лишь комбинация, надетая под свадебное платье, заползла на песок, израненная, вся в крови. Сначала ее затошнило. Потом она отключилась. Очнулась она от обрушившихся на нее потоков дождя. Разрыдалась. О чем она только думала? Куда ей идти? Кто ей поможет? Днем она слышала голоса, доносящиеся с берега. Кови сбежала. Полиция подозревает ее в убийстве Коротышки. Ей удастся спастись лишь в том случае, если ее сочтут мертвой.

Чуть раньше, пока еще не стемнело, Кови, подняв голову над водой в своем убежище за скалами, увидела отца. В подводных камнях была брешь, через которую она могла выныривать и дышать. Тут она не раз позволяла Гиббсу целовать себя. А теперь она в одиночку боролась здесь за свою жизнь, хватаясь за острые края скал, ныряя при приближении поискового катера. Раз он замедлил ход, но не вошел во впадину. Все знали, что ни один человек не сможет долго противостоять прибою вблизи скал, что его тело будет выброшено оттуда, как комок вырванных с корнем водорослей.