Черный торт

Кови смотрела, как отец отвел глаза от воды, потом опустил голову и пошел прочь. Держа в руках скомканное свадебное платье Кови, он остановился и оглянулся, шагнул было вперед, но вновь остановился. Кови, вынырнув в очередной раз, услышала крик. Она увидела, как двое мужчин повалили отца на землю, но подоспел брат Банни и оттащил их прочь. Вероятно, это были подручные Коротышки.

Отец нагнулся за ее платьем. У него был жалкий вид.

Папа.

Что ж, слишком поздно. Некого винить, кроме самого себя. Джонни Линкоку следовало дважды подумать, прежде чем ходить на эти петушиные бои, залезать в долги, прежде чем продавать ее, как мешок красных бобов. Да, пусть они все поверят, что Кови мертва, включая папу. Отец украл у нее судьбу, и теперь она намерена вернуть ее себе.

Кови вздрогнула. В темноте кто-то был. Она затаила дыхание.

– Кови!

Это была Банни.

Ну конечно!

Только Банни была в курсе того, насколько хорошо Кови знает эту пещеру, не считая Гиббса. Но Гиббс был слишком далеко и не смог бы помочь.

«Не задерживайся здесь слишком долго. Если передумаешь, – говорил он перед разлукой, когда Кови, рыдая, цеплялась за его рубашку, – напиши мне письмо, приезжай и разыщи меня».

Но сейчас она не может это сделать. Она не может даже связаться с ним по междугороднему телефону. Она скрывается от закона. Если у нее есть малейший шанс исчезнуть, если она хочет защитить дорогих ей людей, придется навсегда закрыть двери в прошлое.

Над ней стояла Банни с фонариком, который она включила, а потом быстро выключила. Милая, милая Банни, принесшая полотенце и сухую одежду, воду, еду и деньги от Перл. Банни, протягивающая ей листок с адресом того, кому можно доверять. Банни, любящая Кови так сильно, что обязательно поможет ей скрыться.

Лондон

Кови глянула в окно автобуса. Она увидела, что подъезжает к зданию университета, нажала на кнопку для остановки и на трясущихся ногах вышла наружу. Кампус раскинулся на обширной территории: углы, колонны и много зелени. Лондон в самом деле удивительный город! Так много камня и так много жизни! Кови нашла скамью и уселась на нее, рассматривая тех, кто спешил мимо по своим делам. Она поплотнее запахнула кардиган, всматриваясь в лица, то оживленные, то нахмуренные. И она могла быть стать одной из обитателей кампуса, жить их жизнью.

Среди прохожих встречались и люди с темной кожей – наверное, студенты. А вот этот, должно быть, профессор – седые волосы, вельветовый пиджак, вид, излучающий благополучие. Она все же не сомневалась, что без труда найдет Гиббса. Он наверняка выше и смуглее большинства. Кови не покидала уверенность, что он узнает ее, – пусть даже она состригла конский хвост, а кудряшки убрала под шляпку, надвинув ее на лоб. Она воображала, что Гиббс почувствует ее присутствие, что ее приезд будет для него чем-то вроде рифа на пути морского течения и он сразу устремится к скамье, на которой она сидит, а у нее сильно забьется сердце.

Кови приехала в Англию прошлой осенью, но ей казалось, что она провела здесь уже несколько лет. Ей вспоминалась темная полоса воды, отделявшая ее от корабля, когда она на причале считала минуты до момента побега с острова. Поднимаясь в толпе пассажиров по сходням, она все время оглядывалась через плечо, но ее беспокойство было напрасным. Оставшиеся дома считали, что она погибла. Им не пришло бы в голову искать ее здесь, на дальнем конце острова, на судне, отправляющемся в Лондон и Ливерпуль.

Закон о британском гражданстве 1948 года разрешал жителям Содружества свободный въезд в Британию. Осенью 1965 года Кови как раз исполнилось восемнадцать, и она путешествовала под фамилией матери в качестве няни. Одна семья, знавшая Перл, как говорится, из третьих рук, смогла обеспечить беспрепятственный переезд Ковентины Браун в Англию, несмотря на новый закон, ограничивающий миграцию с островов.

В обмен на проезд и поддельные документы Кови пообещала работать на своего нанимателя по меньшей мере год. Семья, взявшая на себя заботу о ней, не имела представления о возможных рисках. Они просто думали, что помогают молодой родственнице чьих-то там знакомых начать новую жизнь за границей. И они были достаточно обеспеченными и достаточно светлокожими, чтобы избежать пристрастных расспросов властей. Однако одна знакомая Перл из столичного города напомнила Кови об опасности быть схваченной и об ответственности перед теми, кто старался помочь ей.

«Знаешь, для тебя мы делаем нечто не совсем обычное», – сказала Кови женщина, чей адрес дала Перл. Ее называли «мисс Юнис», но полного имени Кови так не узнала. Было известно лишь то, что она акушерка, хорошо разбирается в народных средствах и консультирует женщин со всего острова по вопросам женского здоровья.