Черный торт

Мисс Юнис напомнила Кови, что против поддельных документов есть законы. Есть законы против перемещения под вымышленным именем. Есть законы против содействия побегу подозреваемого в убийстве. Попытки разыскать Гиббса, попытки связаться с Перл или Банни, даже общение с неподходящими людьми на круизном судне – словом, любая неосмотрительность, любая случайно брошенная фраза могут навлечь беду и на саму Кови, и на тех, кто помогал ей или заботился о ней.

Совет мисс Юнис был ясным: «Никогда не знаешь, кто из окружающих может проболтаться, да? Не забывай, что отправляешься в такое место, где не все люди темнокожие. Ты – женщина с островов, и тебе надо вести себя осторожно».

Кови должна была следить за прической и обувью, носить платья до колена или чуть выше. Ей не рекомендовалось ходить на танцплощадки и концерты. Следовало подальше держаться от уличных демонстраций. В те дни в Британии все чаще вспыхивали протесты цветных: они устали от жизни в трущобах, под вечной угрозой избиения полицейскими дубинками, возмущались тем, что, пройдя курс обучения, зачастую все равно лишались работы. Кови нужно было избегать больших рынков, где любили бывать островитяне. Свести к минимуму шансы на встречу с соотечественниками. «Будь осмотрительна, – говорила мисс Юнис. – Будь осторожна, не навлекай на себя неприятности».

«Другими словами, – думала Кови, – оставайся в одиночестве».

Но она все прекрасно понимала. Надо находиться как можно дальше от семьи Коротышки. Не высовываться, выждать время. В итоге она, вероятно, сможет возобновить учебу за границей. В конце концов, займется поисками Гиббса. В плохие дни, бессонными ночами Кови вспоминала о том, какие совместные планы строили они с Гиббсом. Но пока она не осмеливалась искать его. Еще слишком рано. Может быть, когда-нибудь. Может быть, никогда.

Больше всего она страдала от невозможности плавать. При каждом удобном случае Кови выходила на прогулку, удивляясь тому, что ее окружает, и это здорово отвлекало от проблем. В детстве она видела много снимков Лондона, смотрела кинорепортажи об этом городе и думала, что знает его, но оказалось, что ее представления далеки от реальности. Уличное движение, реклама, кирпичные здания магазинов. Живые манекены – молодые женщины, демонстрирующие одежду в витринах. Девушки из офисов, идущие по улицам в коротеньких юбках даже зимой. Свинцовые воды реки, рассекающей центр города, запах угля почти повсюду.

Иногда Кови, бродя по Лондону, натыкалась на кварталы полуразрушенных домов с грудами мусора на тротуарах. Там обитали и белые, и темнокожие люди, которые корчились от холода в своих лохмотьях. Она никогда не встречала подобной нищеты в своем родном городе. Это вызывало в ней воспоминания о том, чего она лишилась и чем не могла больше наслаждаться. Теплое, ласковое дуновение ветерка, аромат зреющих фруктов, солено-сладкий запах Карибского моря… По временам она тосковала даже по резкому запаху коровьих лепешек, высыхающих на солнце, по надоедливому жужжанию мух. Кови потребуется время, чтобы привыкнуть к новым условиям жизни.

Время, чтобы привыкнуть к упорным любопытным взглядам.

К тому, что на тебя ворчат.

Что на тебя не обращают ни малейшего внимания.

Что с тобой обращаются как с женщиной с островов.

Прожив таким образом несколько месяцев, Кови пересмотрела свое решение держаться особняком. Вскоре после этого она познакомилась с другими молодыми женщинами вроде нее самой – они приехали в Англию из стран Карибского бассейна и откликнулись на звучание знакомого выговора. Был один просторный дом, где приезжие могли встретиться, чтобы пообщаться и обменяться информацией. К счастью, там не было никого из родного городка Кови.

Слушая их истории, Кови поняла, насколько ей повезло с нанявшей ее семьей. Эти люди снабдили ее теплой одеждой, которая очень пригодилась в ту первую сырую и холодную зиму, и даже давали ей книги для чтения из семейной библиотеки. Другие мигрантки с трудом находили себе жилье, и за комнату с раковиной им приходилось платить гораздо больше, чем белым девушкам.

Наниматели Кови считались с ней, потому что дружили с одним высокопоставленным чиновником, имеющим некоторое отношение к Перл. Жена этого чиновника знала мисс Юнис, а та, как оказалось, была школьной подругой супруги оптового торговца, поставлявшего товары отцу Кови и другим владельцам лавок. Ни один из мужчин не слышал о мисс Юнис, однако каждая из женщин обращалась к ней за помощью в определенные моменты своей жизни. И все они покупали или пробовали черные торты Перл.

В отличие от Кови большинство женщин из числа ее новых знакомых рассчитывали вернуться в Карибский регион, как только завершат образование или скопят достаточно денег на обратную дорогу, но в действительности лишь немногим удалось осуществить свои планы. Одни влюблялись и оставались в Англии, другие просто исчезали – по слухам, уезжали куда-то, чтобы родить ребенка.

«А где Джудит?»

«Джудит? Давно ее не видела».

Потом молчание, кивок, перекрестные взгляды. И больше о Джудит не спрашивали.