Черный торт

После того как в прошлом году мама едва не свернула себе шею на серфинге, Байрону очень хотелось позвонить Бенни и сказать: «Бенедетта, пожалуйста, вернись домой». Ибо Байрон чувствовал, как почва уходит из-под ног при мысли: что же мешает его упрямой, эксцентричной матери пожить хоть немного для себя теперь, когда отца больше нет?! Но потом он подумал: а почему он должен звонить сестре? Когда в последний раз она сама звонила Байрону?

Хотя бо́льшую часть своей сознательной жизни Байрон ощущал, как непросто быть афроамериканцем и как уязвимы его позиции – с точки зрения работы, популярности, даже физической безопасности, – переступая порог дома, где прошло его детство, он чувствовал себя в спокойной гавани. Фактическое исчезновение сестры и затем утрата отца пошатнули основу его жизни, однако именно так называемый несчастный случай с матерью и связанное с ним состояние ее души грозили окончательно сдвинуть с места краеугольный камень его существования.

В последний раз, когда его остановил полицейский, Байрон едва удержался, чтобы не позвонить Бенни. Им овладело желание поговорить с ней, услышать ее голос, когда она произносит его имя, рассказать Бенни о случившемся, убедиться, что, по крайней мере, ей ничто не угрожает, хотя сам он вечно балансирует над пропастью. Иначе просто не бывает. Не мог он разговаривать о таких вещах с матерью. Нельзя обсуждать с родителями их худшие ночные кошмары. Взяв телефон, он нашел в списке имя сестры, но в какой-то момент дрогнул и продолжал сидеть в машине, не шевелясь. Только руки тряслись.

Во всяком случае, Байрон знает, что его мать не оказалась на смертном одре без вестей от Бенни. Это хорошо, верно? И все же он чувствует себя обманутым. Он понимает, что им с Бенни скоро предстоит серьезный разговор. Просто он не представляет, с чего такой разговор начать.

– О-о, постойте, – говорит Байрон. – Что там было?

Он просит мистера Митча остановить запись, понимая, что пропустил часть маминого рассказа. Мистер Митч нажимает на паузу и тянется к коробке с салфетками на кофейном столике. Байрон видит красный нос мистера Митча. «Что такое с мужиком? Не плачет же он?»

– Извините, меня доконала аллергия, – поясняет мистер Митч.

Конечно, думает Байрон, аллергия в это время года.

– Хотите чашку чая или принести вам что-нибудь еще, мистер Митч? – спрашивает Бенни.

– Нет, все в порядке, спасибо. Но прошу вас, называйте меня просто Митчем, без «мистера». Или Чарльзом. Так меня называла ваша мать. Чарльз.

От того, как он произносит «ваша мать», в голове Байрона что-то щелкает. Разумеется. Почему он раньше не догадался? Между Чарльзом Митчем и мамой что-то было, так? Чарльз Митч тоже ее оплакивает.

– Хорошо, – кивает Бенни.

Она снова тискает диванную подушку – так же, как в детстве, прижимает ее к животу. Может быть, не ту самую подушку, а другого цвета. Старую подушку мать много лет назад отдала в ночлежку. Она часто отдавала маленькие частицы их жизни в бедные семьи. Старые игрушки, книги, одеяла. «Это просто вещи, и ничего больше», – говорила она. Правильно. Если только речь не шла о ее ужасном диване. Сколько раз Байрон уговаривал маму расстаться с ним. И вообще, кто только изобрел тисненый бархат?

Байрон скучает по младшей сестренке. Но эта персона, сидящая напротив, на самом деле не его Бенни. Это женщина, которая последние восемь лет жила своей жизнью, без него. И сейчас она смотрит на него так, словно ожидает, что он все позабудет. Типа она сейчас здесь, значит все остальное не имеет значения. Ну а как насчет обид? Обиды имеют значение. Завтра похороны матери, а что потом? Конец всему? Они с Бенни разбегутся и каждый пойдет своей дорогой? И ничего не останется от той, прежней жизни?

Мистер Митч

По поводу идентичности. Есть история твоей семьи, есть то, каким ты себя видишь, и потом, есть то, как тебя воспринимают другие. Из этих элементов складывается твоя идентичность, нравится тебе это или нет. Чарльз Митч – достойный представитель государственной ассоциации чернокожих юристов, но, по его подозрениям, своим многолетним успехом он обязан тому, что многие люди фактически не замечают его африканских корней.

Людям сложно смотреть сквозь пальцы на цвет кожи Чарльза. Несмотря на его участие в движении за гражданские права (и его студенческие снимки). Несмотря на его волонтерскую работу с цветными малолетними правонарушителями (хотя и другим детям он тоже помогал). Несмотря на внешность его детей (унаследовавших красоту своей матери, да упокоится она с миром).

Дело в том, что у него нос белого человека. Когда у тебя душа болит, все видят это, потому что краснеют твои нос и глаза. Неудивительно, что многие мужчины в Америке пытаются спрятаться от своих чувств. Да, у Чарльза Митча болит душа. Жена Чарльза была любовью всей его жизни. А потом он снова влюбился, на этот раз в Элинор Беннет, вдову своего коллеги-юриста, женщину, которая со временем откроет Чарльзу, что она призрак.

Чарльз Митч