Черта

В начальный период истории еврейской книги в России продукция местных типографий не могла удовлетворить постоянно возраставший спрос еврейского населения на печатную продукцию. Помимо традиционного набора изданий, обязательного для каждого дома (в такой набор входили в первую очередь Танах, молитвенники – сидуры и махзоры, а также Пасхальная Агада), книги в большом количестве требовались для системы традиционного образования – хедеров, в которых обучались мальчики с трехлетнего возраста, следовавших за ними талмуд-тор и, наконец, иешив, венчавших собой образовательную пирамиду. Обучение в иешивах могло продолжаться не одно десятилетие, и известность этих учебных заведений зависела не только от учености и авторитета наставников, но и от размера и качества их библиотек. Обширные и постоянно пополнявшиеся за счет покупки новых книг и даров прихожан книжные собрания традиционно существовали при синагогах и молитвенных домах. В этих условиях недостаток книг местного издания успешно восполнялся за счет импорта. Через сухопутные и морские таможни в Россию в конце XVIII – первой половине XIX веков ежегодно ввозились тысячи еврейских книг. Благодаря импорту совершенно будничной была ситуация, при которой в еврейском доме где-нибудь в Сатанове или Чернобыле на книжной полке рядом стояли шкловский сидур, махзор, увидевший свет в Амстердаме, и Пасхальная Агада из Гамбурга или Майнца. Традиционный книжный мир российского еврейства был, несомненно, интернациональным в смысле происхождения составлявших его изданий.

Второй период истории еврейской книги в России был весьма кратким и охватывал время с 1837 по 1862 год. Указ о закрытии еврейских типографий и цензурном пересмотре находившихся в обращении еврейских книг стал, конечно, очень серьезным ударом по еврейскому книгопечатанию. Во внутренних губерниях России десять лет – с мая 1837 по январь 1847 года – официально существовало только одно еврейское печатное производство: типография семьи Ромм в Вильно, которую власти, по многочисленным ходатайствам, пощадили как «древнейшую, обширнейшую и благонадежнейшую». Являясь, по сути дела, абсолютным монополистом, типография Роммов в этот период многократно увеличила объемы выпуска печатной продукции. К 1845 году она выпускала до 120 000 экземпляров книг в год (более миллиона печатных листов) и на какое-то время стала крупнейшей типографией во всей Российской империи.

27 ноября 1845 года правительством было утверждено так называемое «Положение о еврейских типографиях», в соответствии с которым производство книг на языках иврит и идиш объявлялось государственной монополией, отдаваемой в откупное содержание частным лицам, и предписывалось учреждение двух крупных еврейских типографий в Вильно и Житомире. Нет ничего удивительного в том, что объявленные вскоре торги в Вильно выиграли братья Симха Зимель и Иосиф Реувен Ромм (по сути дела, они выкупили у властей право владеть и так принадлежавшей им типографией), а в Житомире – братья Липпа, Гешель и Арье-Лейб Шапиро. С 1847 по 1862 год две эти типографии обладали монопольным правом на выпуск еврейских книг и очень успешно данным правом пользовались. Братья Ромм и Шапиро стали первыми в России «книжными миллионерами».

Третий период истории книгоиздания на языках иврит и идиш в России был наиболее продолжительным и чрезвычайно богатым по содержанию. Начался он в 1863 году, когда после отмены откупной системы содержания еврейских типографий и упразднения монополии семей Ромм и Шапиро в стране достаточно активно стали возникать новые полиграфические предприятия, ориентированные на еврейских читателей. Окончанием этого периода следует считать февраль 1917 года.

С расширением географии размещения и ростом количества полиграфических предприятий постепенно сформировалась их специализация: типографии Житомира, Бердичева и отчасти Вильно выпускали в основном печатную продукцию для ортодоксальной части еврейского общества, а типографии Одессы удовлетворяли книжные потребности евреев, находившихся, образно говоря, на пути от традиционного к светскому миру.

На протяжении третьего периода в России быстрыми темпами шел процесс формирования принципиально нового типа еврейского читателя. Для части еврейской молодежи книга утратила свой сакральный характер. Произошло осознание того факта, что печатный текст – это не только средство религиозного служения и инструмент традиционной талмудической учености, но и источник полезных светских знаний, необходимых для выхода за «крепостные стены» местечкового мироустройства, способ развлечения и расширения кругозора. Ярким свидетельством возникновения нового еврейского читателя явился стремительный рост числа общественных библиотек – таковых в губерниях черты оседлости к рубежу XIX и ХХ веков было уже около 1000, и в их фондах имелись издания на самых разных языках.