Черта

Так же, как и в Европе, в Российской империи инициатором гонений на евреев была церковь. Связывая веру христиан с чудодейственными свойствами «крови Христовой», духовенство побуждало приписывать такие же представления и евреям, которые, по утверждению православных пастырей, были убеждены в магической силе крови, и не только Иисуса, но и других христианских святых и мучеников. Этот миф находил отклик и в душах необразованных крестьян, и в сознании интеллектуальной элиты. Он поддерживался не только распространявшимися слухами, но и «научной» литературой. И самую пагубную роль в этом мифотворчестве играла готовность перешедших в христианство иудеев любой ценой доказать свою преданность новому религиозному руководству. Иногда такой ценой становилось участие в обвинении своих прежних соплеменников.

Одним из самых известных примеров такого «разворота» стала судьба греческого монаха Неофита – бывшего раввина, написавшего на рубеже XVIII и XIX веков провокационную книгу «Христианская кровь в обрядах современной синагоги»[68]. Но часто и в дальнейшем, стремясь вывести борьбу с еврейством на уровень самого страшного теологического обвинения, церковь привлекала к этим процессам новообращенных евреев, знавших священные книги, читавших на иврите и претендовавших на владение тайными знаниями, полученными в иудейской среде.

Еще одна особенность «кровавого навета» заключалась в том, что начинались связанные с ним события, как правило, весной, в период иудейской и христианской Пасхи. Первое известное обвинение евреев в ритуальном убийстве, относившееся по времени к эпохе черты оседлости, было связано с так называемым «Сенненским делом», оставшимся в истории как пример возбуждения уголовного процесса против евреев не на основании каких-либо конкретных улик, а в связи с одним лишь слухом о том, что им якобы нужна христианская кровь. Кстати, в качестве эксперта и свидетеля обвинения к делу был привлечен выкрест.

Началось все с того, что в 1799 году, незадолго до еврейского праздника Песах[69], в небольшом уездном городке Сенно Могилевской губернии, в 50 верстах от Витебска, вблизи содержавшейся евреями корчмы был обнаружен труп женщины с многочисленными колотыми ранами. Кровь на одежде убитой при этом отсутствовала. Следствие обвинило в убийстве четырех евреев, находившихся в то время в корчме. Уголовный департамент использовал в качестве акта «экспертизы» показания крещеного еврея Станислава Костинского, который представил следствию две еврейские книги «Шульхан Арух» (кодекс положений иудаизма, описывающий в деталях практику соблюдения религиозной традиции). Собственным извращенным переводом некоторых фрагментов книг эксперт доказывал наличие в их текстах темы ритуальной крови. Дело, тем не менее, пришлось прекратить, поскольку, как гласили документы, «по следствию ничего не открылось».

Однако спустя некоторое время по инициативе русского поэта и государственного деятеля, президента Коммерц-коллегии, академика и в то же время известного юдофоба Гавриила Державина, судебное преследование было возобновлено. Державин прибыл в Могилевскую губернию по приказанию Павла I, чтобы разобрать жалобы евреев местечка Шклов на притеснения со стороны владельца окрестных земель генерала Зорича. Хотя вина Зорича была очевидна, Державин защищал его, воспользовавшись при этом «сенненским делом». В своих донесениях царю он писал о том, что дело это «обвиняет всех евреев в злобном пролитии, по их талмудам, христианской крови». Убеждение Державина было основано на изучении уже имевшейся к тому времени литературы. В 1772 году, сразу после того, как первые регионы Речи Посполитой вошли в состав России, в церковной типографии на Волыни были напечатаны «Басни Талмудовы, от самих жидов указанные», а вслед за этим, в 1787 году, в Петербурге были изданы «Обряды жидовские».

Император, однако, настояниям Державина не внял, и «Сенненское дело» было окончательно прекращено. Но уже в следующее царствование история с обвинениями повторилась, причем в нескольких местах. Над чертой оседлости пронеслась буквально эпидемия подготовленных «сверху» ритуальных процессов, а 1816 год и вовсе стал в Западном крае и Царстве Польском годом «ритуальной вакханалии» – как будто опытная рука сеяла в массы ядовитое семя средневековья.

В десятые годы XIX века, после того как Россия присоединила Кавказ, несколько случаев «кровавых наветов» имели место и на этой территории. Один из них произошел в 1814 году в Баку. В его основе лежало существовавшее у мусульман поверье, будто еврейские дети рождаются слепыми и, чтобы они прозрели, им нужно смазать глаза кровью иноверца. Группа фанатичных шиитов обвинила небольшую еврейскую общину в убийстве с этой целью мусульманского ребенка. Были жестоко избиты раввин и его брат. Предотвратить погром удалось буквально в последнюю минуту благодаря вмешательству русского военного коменданта.