Чертова дюжина

— Меньше народу — больше кислороду, — хохотнул Павел. — Кто с кем спит?

Он не сразу осознал двусмысленность вопроса — помог «общий смех в зале».

— Ну, молодец! — ржал Вадик. На мой взгляд, у него имелось меньше всего поводов для веселья.

— Мы недостаточно выпили, чтобы делиться! — брякнул Савельев и моментально получил локтем в бок от Беаты.

— Да и рано еще, — произнес капитан, успевший вернуться. Подошедший с ним боцман поставил на столы с полдюжины бутылок коньяка.

— Лишнее, Ростислав Владимирович, — воспротивилась Беата. — Вчерашний опыт…

— Есть гитара? — беспардонно перебил Павел.

— Конечно! — сказал капитан и сделал знак боцману.

Тот сбегал в крайнюю палатку и принес инструмент.

Паша любовно провел ладонью по грифу, попробовал струны, подтянул колки и запел. Получалось очень «ничего».

— Браво! — захлопала в ладоши публика.

— Среди нас музыкальное дарование! — оживился Никита Петрович. — Берем коньяк и к костру!

А младшему давно бы полагалось появиться… Не убил же я его!

Словно по мановению волшебной палочки, из темноты возник Илюша. Долго будет жить! И выглядит сносно.

— Где ты пропадал? — нахмурился Щедрин-старший.

— Гулял, — выдавил племяш. — Поесть осталось?

— Сейчас… — засуетилась Беата и лично доставила с мангала шашлыки.

— Приходи к нам, — предложил Никита Петрович, приглашая широким жестом остальных туристов к костру.

Регина замешкалась. Захотелось кое-что обсудить с Ильей? Но неожиданно бдительный Вадик уверенно подхватил женушку под локоток.

Мы расселись-разлеглись вокруг костра, смотрели на огонь и слушали певца, азартно аплодируя в перерывах между номерами. Павел исполнял душевные романсы, бардовские песни и «блатнуху». Одинаково проникновенно. Коньяк обострял восприятие. Два часа пролетели незаметно.

На яхте зажглись сигнальные фонари, ночь принесла прохладу. Зрители ближе подобрались к костру, ловя его тепло.

— Все! — объявил Паша. — Благодарю за внимание!

— Еще! — вразнобой потребовали слушатели.

— Горло устало… Завтра, если хотите.

— Разумеется. — Никита Петрович тяжело поднялся. — Дайте человеку отдохнуть.

— Ах! — всплеснула руками Беата. — Так бы каждый день!

Народ загомонил, задвигался.

— Завтра повторим на острове Песчаный! — проинформировал капитан. — Утром свертываем лагерь и ложимся на курс. На месте будем часам к четырем-пяти пополудни.

Предстояло распределиться по палаткам. В результате жарких дебатов: по какому принципу селить — половому или семейному, выбрали компромиссный. Писательскую чету определили в маленькую палатку. Машеньке удалось вырваться из-под опеки и присоединиться к Регине с Татьяной (то еще сочетание!). Мужики поделились на тройки: Щедрины с гренадером облюбовали крайнюю палатку, мы с Павлом и Вадиком — среднюю из трех больших. Капитан на уговоры туристов не поддался и твердо настоял, что его место на яхте. Все разбрелись устраиваться.

— Пойдем отольем, — позвал меня Паша с деловым видом.

— Пойдем. — Согласился я неохотно, высматривая Таню, смывшуюся от костра первой.

Мы отошли к деревьям.

— Тебе спать хочется? — полюбопытствовал Павел.

— Не знаю, — честно сознался я. — Есть варианты?

— Нет, — прозвучало без полной уверенности.

Допытываться о его намерениях я не стал.

Возле палатки в голову пришла мысль, что неплохо бы вернуть «Полароид» капитану или как-то оправдаться за задержку. Но где же опять искать Таню?

Бельский намеревался сесть в шлюпку и что-то обсуждал с матросом-гребцом. Я направился к ним, но Таня опередила — она вынырнула из темноты с аппаратом в руке и попросила кэпа:

— Вы не возьмете меня с собой?

— Не хотите ночевать в палатке?

— Хочу, но мне срочно надо на яхту, буквально на пять минут…

Матрос недовольно забурчал от перспективы делать повторный рейс.

— Садитесь, — пригласил кэп. — Желание женщины — закон!

Он помог Тане забраться в шлюпку.

Я осмотрелся, но других наблюдателей не заметил.

Лодка отчалила…

Спрятать снимок на корабле — разумно. Только догадается ли она использовать не каюту, а нейтральную территорию, что значительно надежнее? Дождаться возвращения девушки… Нет, дудки! Мне ее самостоятельность надоела!

Наша палатка оказалась первозданно пустой. Три спальных мешка сиротливо раскинулись в ряд, отчаянно приглашая в свои распахнутые объятия. Я выглянул за полог наружу — никого… Паша, естественно, прощается с Машей, а Вадик-то где? Желает спокойной ночи незабвенной Регине?

У костра возился боцман. К нему подошел капитан. Почему он не уплыл вместе с Таней?

— Ты долго? — спросил Бельский подчиненного.

Ответа я не расслышал.

— Шлюпка вернется за нами через пятнадцать минут, — предупредил капитан и шагнул в темноту…

Из-за угла палатки Щедриных показался неясный силуэт, помаячил чуток и скрылся. Захрустели ветки.

Говорят, что нахальство — второе счастье. По той же логике любопытство — второе несчастье. Какое первое? Отсутствие чувства юмора. В общем меня потянуло на подвиги…

За крайней палаткой никто не прятался, внутри — тишина. Зато где-то в лесу снова активно захрустело.