Чертова дюжина

Как назло лифт в доме Федина не подавал признаков жизни. Лампочка указателя горела на отметке тринадцатого этажа, вызывая возмущение двух пожилых женщин, безнадежно жмущих кнопку вызова.

— Уснули там, что ли?!

— Опять молодежь развлекается! — посетовала вторая. — Прохвосты!

Квартира журналиста этажом выше… Нехорошее предчувствие обожгло: неужели не успел?

И я бросился наверх…

Пятый… Восьмой… Одиннадцатый…

Дыхание сбивалось, пот ручьями заливал лицо.

Тринадцатый… Четырнадцатый…

Никого… Тишина…

Ни звонить, ни стучать не стал. Унял клокочущие легкие и прижался ухом к двери Фединых.

Едва слышный стон… Не понять: мужской или женский… Еще один…

С некоторых пор вышибание дверей — мое хобби. Короткий разбег, выброшенная в полете тараном нога — треск и грохот…

Вскочил, машинально сжав оказавшийся в руке осколок косяка, и влетел в комнату.

Звон разбитого стекла раздался мгновением раньше. Фигура в синем джинсовом костюме уже маячила на балконе. На голове — колпак-маска. Наверное, я бы смог достать гада, но споткнулся о тело бабушки Тоси и упал.

— Черт!!! — заорал я поднимаясь.

И остолбенел, потеряв дар речи при виде ужасного зрелища: несчастная лежала поперек ковра с перерезанным горлом, а ее муж, окровавленный, связанный по рукам и ногам, — на диване. Обнаженную грудь Николая Адольфовича покрывали многочисленные порезы, на губах пузырилась сукровица.

Мой перочинный ножик валялся рядом на полу… Именно это обстоятельство вывело из оцепенения. Я прикоснулся пальцем к сонной артерии Федина — жив!

Догнать гада! Догнать!!!

На балконе — пусто… Крыша? Слишком высоко. Нижний, тринадцатый! Перегнулся через перила — точно: алый мазок на полу и дверь балкона нараспашку.

Кинулся назад…

— Вызывайте милицию! — крикнул соседям, с опаской повысовывавшимся из берлог на непонятный шум.

На тринадцатом картина аналогичная: гомонят, обступив мужика с кровавыми соплями — хозяина квартиры, что под журналистской.

— Где?!

Глупый вопрос: шум опускающегося лифта показал лучше всяких слов.

Трагичное и смешное вечно рядом: съезжать по перилам в погоне за бандитом — в какой кинокомедии такое было?! И перила не полированные — не разгонишься.

У крыльца — молодуха с хозяйственной сумкой и меловым лицом. Видела!

— Куда делся?

Пальцем в пространство между домами…

Далее никого ни о чем не спрашивал, ориентируясь на бегу по озадаченным прохожим — не каждый день увидишь чувака в колпаке палача!

Ага, стройка… На нее и смотрят вон те девочки-школьницы… Почему не видно рабочих? Где краны, бульдозеры?

«Замороженный объект» — мелькнула догадка. Гад явно знал, куда отходить.

Я притормозил у кучи битого кирпича и осмотрелся.

Три этажа, четвертый — наполовину… Дыры-окна…

Медленно вошел в дверной проем. Торопиться некуда — бандит где-то рядом.

Прислушался. Шорох. На втором или на третьем? Проклятье! Лестница усыпана камешками и мусором — тихо не пройти. У гада позиция выгоднее: меня слышит, а я его нет.

Попробуем…

Попробовал! Волну воздуха сверху рецепторы кожи уловили, доложили мозгу, как полагается, тот отдал команду мышцам, но времени им хватило только согнуть туловище и прижать подбородок к груди. Поэтому ведро с застывшим раствором рухнуло не на темя, а угодило на лопатки…

* * *

Нам с Николаем Адольфовичем отвели отдельную палату. Персональную медсестру не выделили, но приставили снаружи сержанта.

Тесное общение с местными сыщиками состоялось утром следующего дня. Накануне врачи разрешили короткую беседу. Выяснялись в основном факты, важные для розыска преступника.

Федин физически чувствовал себя неплохо: раны поверхностные, внутренние органы не повреждены. Но морально… Потерять жену, с которой прожил четыре десятка лет… Да что говорить! Старик отвечал на вопросы вяло, через силу, то и дело вытирая слезы.

Мне допрос давался не менее тяжело. Плечи и спина болели жутко. По словам заведующего отделением, от перелома позвоночника спасла развитая мускулатура плечевого пояса, самортизировавшая удар — обошлось сильным ушибом и сотрясением мозга при падении с лестницы.

Но более всего угнетало ощущение вины перед Фединым за случившуюся беду, связанную — никаких сомнений! — с моим появлением в его квартире. Разум протестовал против самосуда, ссылаясь на объективные обстоятельства, однако сердце ныло не переставая…

С грехом пополам общими усилиями с парнями из угрозыска мы восстановили примерную схему происшедшего.