Чертова гора

- Когда я был мальчишкой, в школе нас почти ничему не могли научить, но тогда и времена были другие. В те времена человек должен был учиться думать самостоятельно. Рассчитывать было особенно не на кого, поэтому ничего не оставалось делать как находить своим собственным проблемам свое собственное решение. Приходилось просто приспосабливаться к обстоятельствам. Все, в чем возникала нужда, либо просто приносилось из леса, либо добывалось на охоте.

А вот эти люди, те, которые вернулись сюда из нашего мира, совсем другие, они разборчивее нас, что ли. Они приспособились к этому миру, как он есть.

Если ты думаешь, что они такие же, как мы, то очень ошибаешься. Они совсем не такие, и думают они тоже иначе, чем мы. В мою бытность там, у нас, было модно рассуждать о "человеческой натуре". Болтовня это все. Для них эта "натура" состояла в воспитании, в том, чему и как их самих учили, и поэтому они были убеждены, что все остальные люди должны испытывать одинаковые с ними чувства и реагировать на все так же как они сами. Но это не так. Индейцы живут не так как мы, и они смотрят на все иначе. Здесь люди совсем другие.

Взять хотя бы то, как они делают друг другу гадости. Мне кажется все они лютой ненавистью ненавидят друг друга. Такое впечатление, как будто каждый из них только и ждет подходящего момента, чтобы напакостить ближнему своему, пусть это будет даже его родной брат. Видит бог, в нашем мире предостаточно подлости, но вот для этих людей подлость принята за норму жизни.

Хотя о людях Каваси этого не скажешь. Это как небо и земля. Но я имею в виду тех, что живут в долине - им верить нельзя. Ты, кажется, считаешь, что этот твой Таззок на твоей стороне. А я тебе скажу - не обольщайся. Он на своей собственной стороне. Сам за себя и ни за кого больше.

- Но он хочет спасти свои Архивы. Он хочет, чтобы их читали.

- Возможно. Пойми, что он может хотеть все, что угодно, но только это его все равно не исправит. Если ему только выдастся случай уделать тебя, то он никогда не упустит такой возможности. Можешь не сомневаться. Себя не пощадит, но тебя подставит. Я уже сталкивался с этим здесь, и не раз.

И не об этом ли говорил ему Эрик? То, что здесь нельзя никому доверять? Неужели он сам еще не понял, с кем имеет дело?

- Но как тогда такие люди могут жить?

- И ты называешь это жизнью? Они здесь как пауки в банке, готовы сожрать друг друга. Этот народ вскоре доистребит сам себя.

Джонни остановился за уступом скалы, где еле различимая среди камней и травы тропа резко поворачивала, огибая по краю раскинувшуюся внизу долину. Отсюда были уже хорошо видны улицы и аллеи поселения. Редкие прохожие направлялись куда-то по своим делам. Однако, колесного транспорта нигде не было заметно.

- А вот люди Каваси, они совсем другие. Но они тоже не такие как мы. Когда-то давно они начали заниматься земледелием, и до сих пор продолжают это делать. Они проводят уйму времени за тем, что перебирают семена. У нас такого нет. В каждом зерне они видят такие вещи, о чем я сам никогда бы не додумался. И еще они тут же выбрасывают все забракованные семена.

Они знают, как беречь воду. У нас же в пустую расходается болььшая часть той воды, что мы подаем на поля и плантации. По крайней мере так было в мое время. Они специально выращивают здесь много таких растений, которые у нас всегда считались сорняками. И так повсюду в каньонах и на вершинах столовых гор. Они используют каждый клочок земли. На склонах каньонов специально для этого были устроены террасы, протянувшиеся на многие мили. Иногда смотришь на все это и не можешь понять, как они вообще туда забираются да еще и работают к тому же.

Конечно, я понимаю, что тебе сейчас не до моей болтовни, но только очень уж долго мне было не с кем поговорить. Я немного понимаю язык Каваси, но все-таки не знаю его достаточно хорошо.

Ты смотри, будь поосторожнее там, внизу. Слышишь меня? Я буду здесь неподалеку, и буду готов пустить в ход свою винтовку, если ты все же выберешься оттуда.

- Выберусь.

Майк Раглан поправил тюрбан, и не оглядываясь, пошел дальше по тропе, исчезавшей в зарослях кустарника. Он уже заприметил то место, где можно будет выйти на одну из узеньких улочек, ведущую прямиком к Запретной Крепости.

Сердце гулко стучало в груди, и теперь его начинало одолевать беспокойство. В душе он проклинал все на свете, считая себя распоследним дураком. Нужно пока еще не поздно повернуть обратно, найти дорогу назад и выбираться отсюда. Потому что только идиот полезет наугад в запутанейший из лабиринтов, в котором к тому же каждая вторая дверь может вести в западню.

Улицы были пустынны. Если за ним кто-то и наблюдал, то делал это из какого-нибудь укрытия. Майк шел неспешно, размеренно шагая, стараясь подражать походке Таззока, насколько это было возможно. В самом конце улицы надо всем возвышались массивные стены черной крепости. И снова рука коснулась рукоятки пистолета. Если будет нужно, то он готов идти напролом.