Чертова погремушка

— Просто рехнуться можно, — мне все еще казалось, что это какая-то глупая шутка. Линка — молодая, красивая, беременная. И вдруг умирает. — Слушай, а ребенок?

— Не знаю, Лен, — вздохнул Костя. — Сначала обследование.

Он помолчал, потом вдруг посмотрел на меня — или сквозь меня? — совершенно безумным взглядом. Мне стало не по себе. Я поняла, о чем он сейчас попросит. Все-таки мы близнецы, и какими бы ни были наши отношения, иногда я понимала его без слов.

— Нет! — сказала я, прежде чем Костя открыл рот.

— Почему? Ведь хуже уже не будет! — Мне показалось, что он вот-вот вцепится в меня и будет трясти, пока я не соглашусь.

— Еще как будет, — на всякий случай я отодвинулась подальше. — Ты же знаешь.

— Но ведь ты рассказывала, как вылечила мужика, передав ему энергию жены.

— Да, но жена-то умрет.

— Возьми у меня, отдай Лине.

Я посмотрела на брата — он не шутил. Да и какие уж тут могут быть шутки.

— Костя… — я старалась говорить помягче, зная, что отнимаю у него последнюю надежду. — Тот мужчина тоже умрет. Его жена наверняка уже. Он еще сколько-то проживет, но все равно недолго. Я же говорила — после этого чертова якобы лечения каждый остается связанным со мной. Я, наверно, самый здоровый человек на свете. А они все умрут. Так что Лине ты не поможешь. Разве что на время.

— Лена, пойми нам как раз нужно время. Ты вылечишь ее… хорошо, пусть на время. Но она сможет родить ребенка.

— Который останется сиротой. Ну да ладно, это бывает, мы с тобой тоже без родителей росли. Но ты хочешь, чтобы я стала убийцей своего брата? Ты понимаешь, о чем меня просишь?

— А то, что ты уже убила столько народу — это тебя не смущает, нет?

Он схватил меня за руку, больно сжал пальцы, я вырвалась, вскочила, отошла к окну.

— Раньше, Костик, я не знала, что происходит во время этих исцелений. Не знала, что не лечу их, а только делаю хуже. У большинства из них были болячки, с которыми можно прожить до ста лет, хотя и не слишком комфортно. А я их убила. Дала на несколько недель, или месяцев, или лет иллюзию здоровья, а их жизненные силы забрала себе.

— Лен, хочешь, я на колени встану?

«Костенька, ну хочешь, я на колени перед тобой встану? — Перед иконами своими на коленях стой…»

Ох, если б только тогда он послушал меня. Если бы не оборвал так грубо…

— Пойми ты, я все отдам, умру — только бы она хоть день лишний прожила!

Неужели это Костя говорит? Мелкий трусливый пакостник Костик, у которого снега зимой не выпросишь, который всегда норовил у других отобрать? Значит, вот как бывает, когда встречаешь свою настоящую половинку и ее у тебя отнимают?

— Не вздумай!

Мы обернулись — как по команде. В дверях, тяжело привалившись к косяку, стояла Линка. Ее слегка одутловатое, но все равно очень красивое лицо было настолько бледным, что ярко-синий свитер придавал ему оттенок снятого молока.

— Не вздумай! — повторила она. — Лена, дай мне слово, что не сделаешь этого. Слышишь?

— Лина…

— Нет, Костя! — она пошатнулась, и я едва успела подбежать и поддержать ее.

— Лена, пообещай мне!

— Хорошо, — вздохнула я. — Пойдем.

Я повела Линку в комнату, Костя шел следом. Когда она легла, мы сели рядом с ней.

— Костя, я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня. Не хочу! — ее тонкие длинные пальцы сжали Костину руку.

Если бы я увидела подобную сцену в кино, наверняка плевалась бы и испытывала чувство неловкости за сценариста, режиссера и актеров. Но это происходило в реальности, и я чувствовала, как внутри рвется что-то, мне было трудно дышать, хотелось кричать и требовать, чтобы все стало как прежде.

Я посмотрела на Линку, и вдруг, помимо моей воли, контуры ее тела под пледом смазались, начали расплываться. Зажмурься, приказала я себе, но почему-то продолжала смотреть. Крошечный ярко-оранжевый мальчик плавал в ее животе, как рыбка в аквариуме. В печени притаилась голубая амеба. «Там сегодня печенка, терпеть не могу», — вспомнила я Линкины слова.

Я могла убить ребенка и дать ей несколько лишних месяцев жизни. Ее обследуют, не найдут никаких метастазов, а беременность вдруг замрет — так бывает. Догадается или нет? Наверняка догадается. Нет, нельзя. Я зажмурилась, не позволяя жизненным силам маленького тельца побежать к голубой кляксе.

Открыв глаза, я увидела, как Костя наклонился к Линке, касаясь губами ее щеки. Они что-то шептали друг другу сквозь слезы, что-то доказывали, просили, объясняли и обещали. Я почувствовала себя лишней, встала и тихонько ушла, закрыв входную дверь своим ключом.

На трамвайной остановке рядом со мной притормозило такси, я залезла на заднее сиденье и проплакала всю дорогу. Таксист поочередно предлагал мне упаковку бумажных носовых платков, пачку сигарет и бутылку минералки, но я упорно трясла головой, и он оставил меня в покое, только сделал музыку потише.

Пожалуй, впервые за последние месяцы я обрадовалась, что Никита дома. Остаться сейчас одной, в пустой квартире было бы просто невыносимо. Присутствие рядом живого человека делало ледяную хватку страха и отчаяния не такой безжалостной.