Чешлотросово Солегрязье, или Королевская купальня

Тефнут… любой из увидевших ее мог не кривя душой признать, что она представляла собой жалкое зрелище. Не авантюрист, а дрожащее, ежащееся и постоянно зевающее нечто, настолько взлохмаченное, что и лица не разглядеть – но это и к лучшему, учитывая насколько покрасневшими были ее немилосердно щурящиеся глаза.

– Я подхватила какую-то болезнь, – дрожащим голосом выдавила Тефнут, вытягивая перед собой трясущиеся ладони и понимая, что не в силах остановить их дрожь. – Перед глазами то и дело двоится, плечи покалывает, руки трясутся. Или это то самое…

– Затухание? – осведомился Люцериус и, солнечно улыбнувшись столь же солнечному миру, подставил лицо пока еще прохладному утреннему ветерку и покачал массивной головой. – Нет. Это не оно. Ты подцепила что-то тропическое и, скорей всего, от той воды. Помнишь?

– Помню, – часто покивав, Тефнут осторожно опустилась на бочонок и зажала трясущиеся кисти между грязных коленей. – Когда старый канат лопнул, и я шлепнулась прямо на спину огромного крокодила.

– И надо сказать, шлепнулась не самой ударной частью своего тела, – скорбно признал будущий король. – А могла бы приземлиться пятками, кулаками или хотя бы макушкой…

– Но-но-но! – возмущенно возразила Тефнут. – Нормальной я частью приземлилась! Вполне ударной! Он сразу и утонул. А я повторила героев старых мультфильмов, прыгая по гребнистым спинам. И знаешь – спасибо.

– За что?

– Вчерашняя беготня от змеи, а потом драки со злыми птицами реально многому научили меня. Как бежать, как прыгать, как сохранять равновесие – и это даже с моей жалкой ловкостью. Я ведь не трюкач-акробат. Но получилось.

– Получилось, – согласился Люц. – И неплохо получилось для начинающей авантюристки. В Вальдире очень многое зависит от характеристик, но… все же далеко не все! Помни об этом.

– Хороший урок…

– Нет. Я хочу сказать – помни об этом, когда я опять с головой окуну тебя в вонючую болотную грязь.

– Вот спасибо! Хотя… я действительно благодарна. Это было круто! Ночью, под платформой, я бегу по крокодильим спинам, опережая их лишь на пару секунд… потом падаю в воду, но не замираю, а рвусь вперед, цепляюсь за деревянную перекладину, соскальзываю, рвусь наверх опять, уже чувствуя, что моих ног почти настигла разинутая пасть и тут…

– Ты молодец, – повторил Люцериус.

– И тут ты прервал свой ритуал, бросился вниз и вытащил меня из мутной воды за шкирку… спасибо.

– Мы напарники. И я помню об этом, кошка.

– Мог бы тогда не орать про мою неуклюжесть и собачье-утиный стиль плавания!

– Короли всегда правдивы.

– Вранье! Ой… руки уже почти не слушаются…

– Лекарство не будет стоить дорого, и оно обязательно найдется у торговцев, раз болезнь здешняя, – заметил Люцериус и шумно принюхался, уловив запах жарящихся яиц и сосисок. – Пахнет минутной стрелкой Биг Бена…

– Что?

– Ничего.

– Так ты купишь мне лекарство? А то я совсем никакая…

– Ты собираешься спать, кошка? Там, в реальном мире.

– Нет! – уверенно заявила девушка. – Я не уйду в реал.

– Уверена?

– Да!

– Хорошо, – одобрительно кивнул полуорк. – Тогда… сколько у нас осталось денег?

– Не считая вложенных в странные инвестиции?

– Ага…

– Шесть медных монет и связка мелких потрескавшихся белых ракушек, что потянет еще на пяток медяков. – доложила Тефнут, несмотря на болезнь и усталость легко вернувшись к роли казначея. – Мы все потратили на закупку рома, дешевой еды и целого вороха ингредиентов для твоего ритуала. Нужно было покупать такие большие и дорогие свечи из красного воска?

– Нужно было, – отрезал полуорк. – Кингсайз так назван неспроста! Шик и брык! Вот кредо королей!

– Это как?

– Попал мятежник во дворец и рот закинул от изумления – какой шик вокруг! А ему сзади топором – н-на!

– И мятежник – ногами брык?

– Ну да, – кивнул будущий островной король. – А затем эшафот, прочувствованная речь справедливого короля, небрежный взмах платком и казнь…

– Быстрая и милосердная?

– Если палач неумеха – да. А если держишь при дворе умелого палача и даешь ему практиковать почаще… эх… это, знаешь ли, не каждому дано… Вот ты сможешь защекотать до смерти пингвиньим перышком, смоченным в слюне холерика?

– А? Что? Погоди… а у пингвинов есть перья?!

– Ну…

– Стоп! Вернемся к моей болезни – у меня уже не двоится, а троится перед глазами. Ты спрашивал про медяки – у нас примерно одиннадцать медных монет.

– Пять, – поправил ее полуорк.

– Почему пять?

– Потому что себе оставишь связку белых ракушек, а жалкие медяки отдашь мне – король изволит позавтракать.

– А пяти или даже четырех монет хватит на лекарство?

– Сомневаюсь. Любой реально действующий порошок будет стоить не меньше серебряной монеты.

– Но тогда… раз ты забираешь у меня шесть монет, значит, у тебя нигде не завалялось серебряной монеты или горсти медяков?

– Не осталось.

– Беда… может, сумею занять у кого-нибудь? Почти наверняка сумею. Хотя большинство надежных знакомцев в Акальроуме и там дальше на север, но…

– Чушь!

– А как тогда?