Чешский с Карелом Чапеком. Рассказы из одного кармана

„At slouz'i (пусть служит/ на здоровье),“ del pan Pistora uctive (сказал пан Пиштора вежливо/почтительно). „Boz'icku (Господи), to nic nen'i (это пустяки). Kdyz je vylomen'y spajz (если взломан чулан), tak jdeme na Andrl'ika nebo na Pepka (идем за Андрликом или за Пепиком), ale Pepek ted krout'i dva mes'ice na Pankr'aci (но Пепик как раз мотает /срок/ два месяца на Панкраце). Kdyz je to puda (если чердак), tak to m'ame P'iseck'yho (значит Писецкий), Tonderu chrom'aka (хромой Тондера), Kanera (Канер), Zimu a Housku (Зима или Штык; houska – булочка; чушка; штык).“

„Ale, ale (ну и ну),“ divil se plukovn'ik (удивлялся полковник). „Poslouchejte (слушайте), a jakpak kdyz je dejme tomu pr'ipad spion'aze (а что, если случай шпионажа = а что, если шпионаж)? Prosit (послушайте; prosit – просить; послушайте), pane Pistoro!“

„At slouz'i,“ del pan Pistora uctive. „Boz'icku, to nic nen'i. Kdyz je vylomen'y spajz, tak jdeme na Andrl'ika nebo na Pepka, ale Pepek ted krout'i dva mes'ice na Pankr'aci. Kdyz je to puda, tak to m'ame P'iseck'yho, Tonderu chrom'aka, Kanera, Zimu a Housku.“

„Ale, ale,“ divil se plukovn'ik. „Poslouchejte, a jakpak kdyz je dejme tomu pr'ipad spion'aze? Prosit, pane Pistoro!“

„Dekuju uctive (благодарю покорно). – Jako spion'az (как бы, шпионажа), to my u n'as nem'ame (его у нас нет). Ale mosazn'e kliky (а вот латунные ручки; klika – дверная ручка), to je Cenek a Pinkus (это Ченек с Пинкусом), na meden'e dr'aty je ted jenom jeden (по медным проволокам сейчас только один), nejak'y Tousek (некий Тушек), a kdyz to jsou pivn'i trubky (а если пивные краны), tak to mus'i b'yt Hanousek (это, должно быть, Ганушек), Buchta nebo Slesinger (Булка или Шлезингер; buchta – сладкий пирожок; увалень, рохля). Pane, to my jdeme najisto (тут все наверняка). A kasare (вот медвежатников), ty m'ame z cel'e republiky (эти у нас со всей республики). Je jich (их) – hup (хоп)!, je jich ted dvacet sedm (их сейчас двадцать семь), ale sest jich sed'i (но из них шестеро сидят).“

„Dekuju uctive. – Jako spion'az, to my u n'as nem'ame. Ale mosazn'e kliky, to je Cenek a Pinkus, na meden'e dr'aty je ted jenom jeden, nejak'y Tousek, a kdyz to jsou pivn'i trubky, tak to mus'i b'yt Hanousek, Buchta nebo Slesinger. Pane, to my jdeme najisto. A kasare, ty m'ame z cel'e republiky. Je jich – hup!, je jich ted dvacet sedm, ale sest jich sed'i.“

„Patr'i jim to (так им и надо/туда им дорога),“ prohl'asil plukovn'ik krvelacne (провозгласил полковник кровожадно). „Pane Pistoro, napijte se (выпейте)!“

„Dekuju uctive (благодарю покорно),“ rekl pan Pistora, „ale j'a moc nepiju (я особо не пью). Pros'im (извините), zdrav'icko (ваше здоровье: «здоровьюшко»). Oni tihle (они, эти) – hup (хоп)!, tihle gauneri (эти жулики), to nen'i z'adn'a inteligence (это /вам/ не интеллигенция), pane; kazd'y um'i jenom jeden kousek a ten del'a (у каждого свой конек и он им ходит: «каждый умеет свой кусок и его делает»), dokud ho zase nechytnem (пока мы снова его не схватим).