Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

…Выросли новые травы, Клены и их молодые дубравы. Мы не раз умирали, Но растут дерева. Мы идем по спирали — Под ногами нас слышит трава. Что с того, что здесь Скоро выпадет снег? Что с того, что она уже здесь — Смотрит в глаза? Скоро зима!

Ольга Арефьева. Скоро зима (2004)

Башенные часы комплекса Свата-Гора и терраса храма Вознесения Пресвятой Богородицы, Пршибрам

Вообще-то я небольшой поклонник литературного приема одушевления неодушевляемого, это когда страны или города наделяют человеческими характерами и настроениями. Но правила для того и существуют, чтобы иногда их нарушать, поэтому не удержусь от соблазна (тут это, кажется, кстати) и предположу: Чехия живет тайным желанием хотя бы чуть больше походить на Италию, чтобы избавиться от сходства с Германией. Ведь существует множество последствий того, что Богемия и Моравия едва ли не тысячу лет вращались в орбите германского мира. Процессы взаимопроникновения и взаимоотталкивания ни в коем случае не были однозначными и однонаправленными, потому что только в сравнении с другими мы познаем себя, у других учимся, от других отличаемся и самих себя отделяем. В разные исторические эпохи чешское притяжение к немецкому и чешское сопротивление немецкому выражались по-разному: поначалу в стремлении служить «своему», а не инокровному феодалу или королю, в желании быть гуситом, а не католиком, в обороне сословных или цеховых вольностей; позже в осознании права на собственные язык, культуру, флаг, историю, государственность. Северо-западное, а не южное влияние в Богемии и Моравии было значимо в первую очередь политически: чешские земли, напомню, много веков входили в состав Священной Римской империи, а династия Габсбургов, самая знатная немецкая монархическая фамилия, управляла этими территориями четыре века.

Такое не проходит бесследно, оттого, в частности, и резкое общественное отторжение чехов от немцев, эта особенно отчетливая тенденция позапрошлого и прошлого веков. Замечу, что вовсе не всем подобное отторжение удавалось: славяне когда-то населяли примерно треть территории нынешней ФРГ, но в итоге давным-давно поглощены на этих пространствах германской цивилизацией. Из четырех крупных племенных союзов (лютичи, ободриты, лужицкие сербы, поморяне; немцы всех славян тогда называли вендами) себя кое-как донесли до современности только лужичане, несколько веков, кстати, имевшие общую с чехами историю, поскольку их земли входили в состав Чешского королевства[22]. Лужицкие сербы, или сорбы (их в Саксонии и Бранденбурге осталось теперь 60 или 70 тысяч человек), сохраняют статус национального меньшинства, как могут блюдут свои язык и традиции, хотя полная ассимиляция все равно кажется неминуемым делом даже не слишком отдаленного будущего. Столица верхнелужицких сербов, саксонский городок Баутцен (по-чешски Будишин) считает себя немецкой горчичной метрополией, горчица и правда продается здесь десятками сортов, есть чуть ли не малиновая. Но если приехать в красивый робкий Баутцен без всякого знания о его лужицкой судьбе, то ничего «отдельного» от остальной Германии, пожалуй, и не заметишь.

Вот по всему поэтому чешская фольклорная музыка так похожа на австрийскую (и наоборот), именно отсюда в чешском языке множество заимствований из немецкого языка (их немало, впрочем, и в русском, но значительно меньше), как раз поэтому некоторые чешские фамилии несут в своем звучании несомненный немецкий акцент. Взять прямо с поверхности, фамилию Немец (Немцова), таких в Чехии почти 23 тысячи человек, примерно столько же, сколько граждан с фамилиями Чех (Чехова) и Моравец (Моравцова), вместе взятых[23]. Или еще фамилия — Немечек, а если копнуть глубже, то обнаружатся и Райхел, и Клаус, и Мюллер, только в Праге я знаю троих Фишеров. Не говорю уж о сходстве в гастрономии (о кнедликах и кнедлях, прецликах и брецелях, шпекачках и шпеке), в костюмах и танцах, о взаимном заимствовании привычек и обрядов (вроде украшения майского дерева или употребления горячего вина со специями), о близости алкогольных в целом и пивных в частности культур, и др., и пр. Но немцев в мире почти в 10 раз больше, чем чехов, так что понятно: силы немецкого и чешского бытового и любого другого тяготения несоизмеримы.