Честь дороже славы

Азово-Моздокская Линия еще только обустраивалась. Во всех заложенных крепостях несли службу армейские и казачьи части, шла обыденная жизнь, велись фортификационные работы. Но степень защищенности их была далеко не равноценна. Если Екатерининская, Георгиевская и Павловская имели наряду с прочими оборонительными сооружениями каменный профиль, то Андреевскую и Мариинскую верней было бы назвать крепостишками, поскольку окружены были одним рвом и насыпным валом с турлучным забором. И говорить о данных крепостях как о надежных цитаделях нет оснований. Именно этой дистанции линии, напрямую граничившей с Кабардой, главнокомандующий Якоби придавал первостепенное значение. Ему и всем армейцам памятно было, как спустя три месяца после закладки Павловской крепости стеклось к ней многотысячное кабардинское войско, грозя войной, если русские укрепления не будут немедленно срыты. Поспешное выступление драгунского полка и егерских батальонов заставило злоумышленников образумиться и отступить. Сверх того, астраханский губернатор настоял, чтобы кабардинцы не только выдали аманатов, но в клятвенной форме снова подтвердили верность российской царице.

Дальнейшие действия генерала Якоби, временно почившего на лаврах, вызывают по крайней мере недоумение. Он, возглавлявший военное и политическое руководство на Кавказе, отвечающий за безопасность и спокойствие российских границ, не только не поддержал переселение враждебно настроенной части кабардинцев в Грузию, куда их с распростертыми объятиями позвал царь, а категорически воспрепятствовал этому, арестовав посланников Ираклия Второго. Тем самым он как бы и на будущее обеспечил «нескучную» жизнь русскому солдату!

Надо полагать, такое решение было продиктовано той политикой, которую императрица в течение последних лет выстраивала по отношению к иноплеменным народам. Не оттолкнуть кавказцев, а преклонить к себе – вот ее сущность. А какой ценой это будет достигнуто, к счастью или невзгодам аборигенов, к прочному миру или затаенной ненависти, об этом Екатерина Алексеевна не задумывалась, считая, что несравненный ум ее пронзает века и ей одной открыта истина.

Увы, оба они ошибались. За полтора года смута среди кабардинских князей не улеглась. Напротив, побеги черного люда и ясырей на русскую территорию не прекращались. Там, взятые под охрану, они жили вольно и занимались тем, чем хотели. Холопы в аулах уже открыто показывали свое неповиновение, и владетели в ответ ужесточили наказания. Прежнее устройство кабардинского общества начинало расшатываться, несмотря на усилия валия Джанхота Татарханова. Но он не был всемогущ, да и партия противников его, готовящаяся к смертельной схватке с русскими, обретала все большее влияние среди князей Большой Кабарды.

Правая, или Вторая, дистанция линии, включающая всего две существующие крепости – Ставропольскую и Александровскую, фактически стала открытой для любых сил, следующих с западной стороны. Крепости Московская и Донская еще ни шатко ни валко строились. И никакого препятствия для врагов не представляли. И это отлично знали абазинские беи, ногайские мурзы и воинственные темергоевцы. Черкесский предводитель Дулак-султан в минувшем году несколько раз атаковал русские укрепления на Кубани, сражался с ногайцами и татарами, получая жестокий отпор. И теперь, в конце марта, приступая к выводу русских войск из Крыма и с Кубани, Суворов заблаговременно обратился к горским военачальникам с таким недвусмысленным предупреждением:

«Всех закубанских племен черкесских и абазинских беям, узденям и всем вообще надежным приятелям моим чрез сие объявляю.

Получаю я известия, что из ваших народов многие хищники, скопляясь большими шайками, переправляются часто воровски чрез Кубань и как приятелей наших ногайских орд: скот, имение и людей, так и российских лошадей воруют и, нападая на наши караулы, оказывают часто свое злодейство. Сие побудило меня увещать вас, приятелей моих, дабы вы запретили, конечно, своим подсудственным народам такие воровства и хищения, повинуясь власти его светлости Шагин-Гирей-хана; обращались бы с ногайцами и нашими людьми дружественно и, возвратя все то, что оными по временам похищено без остатка, жили бы в покое, который и с нашей стороны соблюдаем будет, ибо сия одна стезя есть к вашему благоденствию и целости.

Буде же, не внимая моего сего увещания, и еще не будут вами пресечены и истреблены подобные прежним хищничества, то принужден буду переправить чрез реку Кубань войски и наказать за такую дерзость огнем и мечом, и в том вы сами на себя пенять должны будете. Впрочем, ожидая дружественного вашего обращения, есмь вам доброжелательный и ко услугам готовый».