Честь мундира. Записки полковника

А маршальский мундир пылился в шкафу прихожей новой квартиры Егора Ивановича, над свалкой пустых бутылок из-под водки и коньяка. Затесавшийся в лучшие друзья Кородубова-младшего Яков Караман тоже любил выпить, но знал меру и был себе на уме. Этот модно одетый и хитроглазый мужчина с дипломом врача-венеролога называл себя то военным историком, то писателем, то антикваром, то патриотом.

Он каким-то ловким образом влез в доверие Егора Ивановича еще при жизни его отца и уже тогда начал делать свой тайный бизнес на знакомстве с его семьей.

Он то ли в шутку, то ли всерьез называл себя еще и пресс-секретарем маршала, когда иностранные журналисты хотели взять интервью у Ивана Пантелеевича. Караман через Егора Ивановича решал этот вопрос, но не признавался ему, что требует с иностранцев деньги.

Вера Ивановна попервах недолюбливала этого ушлого человека, а затем и вовсе стала люто ненавидеть его. Особенно после того, как в «Комсомольской правде» прочитала заметку о том, что некий гражданин N. сдал в магазин «Антиквар» на Арбате офицерский кортик маршала авиации Кородубова.

С трудом найдя телефон этого магазина, она позвонила его директору, чтобы узнать, – кто же этот «гражданин N». Ей, конечно, не сказали, ссылаясь на конфиденциальность таких сделок. Тогда Вера Ивановна зашла с другой стороны: притворяясь покупателем, имеющим самые серьезные намерения купить кортик, она спросила у директора:

– А как насчет подтверждающих документов? Где гарантии, что это не подделка? У вас хоть какие-нибудь документы на сей счет есть?

Директор явно был готов к таким вопросам:

– Обижаете, гражданочка, – у нас же серьезная фирма, а не «Рога и копыта»! Прежде, чем принимать товар, мы попросили предоставить нам справку о его первом владельце… Ну чтобы было все чин по чину… Кто награждал, когда награждал, за что награждал… Номер холодного оружия… Дата награждения, подпись, печать… Кстати, награждал этого Кородубова сам маршал Жуков в апреле 1955 года. Все есть, все есть! Не беспокойтесь! Если сомневаетесь, можете сами сделать запрос в архив минобороны.

Тут Вера Ивановна собрала в кулак все свои нервы и пальнула в антиквара самым главным вопросом:

– И сколько вы просите за кортик?

– Пять тысяч долларов, но можем немного сбросить… Торг возможен. Так что торопитесь, знатные вещи у нас долго не залеживаются!

Таких денег у Веры Ивановны не было.

– Позор, позор, какой позор! – обхватив голову руками, свирепо говорила она мужу, – мне теперь стыдно появляться на улице! Как я буду людям в глаза смотреть?! Эта пьянь поганая опустилась уже дальше некуда и позорит имя отца!

– Ты должна серьезно поговорить с братом, – сочувственно советовал ей муж.

Пару раз она пыталась сделать это. Но и в сквер на Гоголевском бульваре, и в сад Эрмитаж, где Вера Ивановна тайком от Карамана назначала Егору встречи, брат приезжал «под градусом», и серьезного разговора не получалось. Он тупо повторял слова о каких-то «тяжелых обстоятельствах» и «трудном материальном положении», но суть этих мутных аргументов не раскрывал. Впрочем, пару раз в его нетрезвых бреднях мелькнуло слово «штраф». Но Вера Ивановна не придала этому серьезного значения, зная давнюю привычку Егора к брехливому оправданию своего порока.

Пыталась она поговорить и с Караманом о кортике, но тот ускользал от ее прямых вопросов, как прыткая рыба из рук рыбака, и тоже напускал тумана на «трудное материальное положение» Егора. «Я тут человек посторонний, решение о продаже кортика не принимал, – ловкаческой скороговоркой отбивался он в телефонной трубке, – так что ваше желание растерзать меня несправедливо».

Так ничего и не добившись, Вера Ивановна поехала к своему старому знакомому – директору музея авиации старику Агальцеву, тому самому, которому пару лет назад бескорыстно передала кучу отцовских вещей. И все ему рассказала. Агальцев к ее вести отнесся с большим сомнением и пообещал лично проверить в «Антикваре» подлинность кортика маршала. Уже на следующий день он позвонил Вере Ивановне и сказал похоронным тоном:

– Я все проверил. К великому сожалению, это подлинник. Кортик образца 1945 года был принят в 1955 году для ношения маршалами, генералами и офицерами всех Вооруженных Сил… И вашему отцу…

Вера Ивановна не дала ему договорить:

– Извините, музей может выкупить кортик? Я готова выделить какую-то сумму…

Агальцев после долгой паузы ответил:

– Я постараюсь что-нибудь придумать.

И он придумал. Он бросил клич в Минобороны, в Главный штаб ВВС, в комитет ветеранов, в какой-то банк. И кортик был выкуплен вскладчину. Его поместили на стенд музея, рядом с другими личными вещами маршала авиации Кородубова.