Четки

— С пробками у нас получилось. В Торонто вообще отказались от индивидуального транспорта. Им сто процентов живется лучше. — Он сделал шаг и посмотрел на носки своих туфель от Кельмана. Десять сантиметров пола отделяло его от Барьера и черноты космоса. — Иные платят, чтобы на это не смотреть. Всегда, когда тут стою, мне кажется, что выпаду.

Окно на самом деле не было окном — дом прилегал к Барьеру, который был одновременно стеной комнаты.

— Если бы ты выпал, это означало бы, что Барьер рухнул. А тогда уже без разницы — выпал ты или нет. — Адам повернулся к дверям. — Пришел.

Лампы засветили чуть ярче, реагируя на незаметное распоряжение хозяина. Из полутьмы вынырнул скромный кабинет в традиционном стиле, со стенами из деревянных панелей.

Вошел Сильвестр, секретарь Велицкого, и пожал ладони обоим мужчинам. Он потел, несмотря на включенный кондиционер.

— Что все-таки?.. — Он замолчал, когда Адам приложил палец к губам и показал на открытый цилиндр с двумя коммуникаторами. Он неохотно положил свой туда же и закрыл крышку. — У нас кризисная ситуация. Утечка фото с чьего-то дрона. Я проверил съемки с наших камер. Там ничего не было, только пара прохожих, и они даже не делали фото.

— Это уже не имеет значения, — сказал Адам.

— Для тебя, может, и не имеет. — Сильвестр покачал головой. — Ты хотел срочно увидеться со мной. Я отложил встречу. Важную встречу.

Хозяин жестом пригласил его в центр кабинета, но не предложив сесть в кожаные кресла.

— Потому что надо поговорить, — объяснил он, — а ни одна форма электронного обмена информацией не безопасна. Тем более сегодня.

— Откуда такая уверенность, что у нас получится сохранить все в тайне?

— Я никогда не говорил, что получится. — Адам пультом включил экран на стене. Физические экраны затрудняли перехват трансмиссии. — Наши действия, несмотря на все старания, не остались в тайне. Надеемся хотя бы на то, что тайной останутся наши личности.

— Я уже говорил, что у меня проблемы? Я должен узнать, кто саботирует нашу кампанию.

— Нет, не должен. — Адам указал на экран.

Картинка была монохромной и слегка дрожала. На черном звездном небе висел светлый круг. В медленном темпе в нем переливались светло-серые и белые клубы дыма. Как будто кто-то потрусил рождественский шарик с искусственным снегом. Хозяин молчал, звездный фон слегка кружился, а дым все так же лениво клубился. Гости пытались понять, что они видят. Лучшее сравнение — кружка кофе, в которую наливают молоко.

Сильвестр сдался первым:

— Что это за хрень?

— Кольцо Мюнхен, — просто ответил Адам. — Прямое включение. В инфракрасном свете на внешних камерах Кольца Гданьск. Больше четырехсот градусов по Цельсию.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем они поняли смысл этих слов.

— Что там произошло? — сдавленным голосом спросил Петр.

— Неизвестно. Все случилось час назад. Если кто-то там и выжил, то только в технических помещениях кольца, но это ненадолго.

Петр посмотрел на него, а потом снова на экран.

— Мы тут о херне говорим, а там… — Он отшатнулся и вцепился в столешницу.

— Не время для траура, — тем же тоном ответил Адам.

— Ты говоришь об этом так… спокойно? — Сильвестр показал на экран. — Там ведь…

— Мы не знаем, что там произошло, но совпадения быть не может. Это ответ и предупреждение.

— Ответ на что? На Дело? — Сильвестр резко покачал головой. — Не шути.

— Мы играем с очень умным противником, который просчитывает все на несколько шагов вперед.

— Нет, я не верю. Ты персонифицируешь автоматизм алгоритмов.

— Ты забыл историю этого места? — Адам показал пальцем вниз. — За каждого убитого немца жизнь отдавало сто поляков. Сейчас национальность не имеет значения. Союз польских городов существует только в теории, про Белого Орла уже никто не помнит. Важно только твое кольцо-город. Но правила остаются те же — отплата должна быть такой сильной, чтобы следующего преступления уже не последовало.

— Так почему Мюнхен? Почему не мы?

— Убить сумасшедшего пророка означает сделать из него мученика. Больше всего последователей люди получают после смерти. А Мюнхен показал, что случится, если мы будем сопротивляться. И все это поймут.

— Но почему Мюнхен? — повторил Сильвестр. — Варшава — это ведь синоним движения сопротивления всему — неважно, имеет это смысл или нет. Прометей зародился у нас. Все эти демонстрации начались здесь.

— В Мюнхене была неформальная штаб-квартира и центр расчетов. Плюс голосование в парламенте.

— И по этому случаю испарилось полтора миллиона людей, — закончил Петр. — Людей, которые ничего не знали.

Адам проигнорировал это замечание, а Сильвестру сказал:

— Новые времена требуют новых лидеров. До сих пор мы не вмешивались в политику, теперь это изменится. Велицкий должен проиграть.

Секретарь мэра испуганно посмотрел на него.

— Но… — прошептал он, — у нас договоренность…

— … и ты ему в этом поможешь, — спокойно закончил Адам.

— Не могу!

— На случай если ты не понял, — Адам подошел на шаг ближе и вежливым жестом указал на экран, — наш мир только что изменился. Причем сильно.

* * *