Четверо легендарных

Судно контрабандистов перехватил сторожевой крейсер. Беглецов извлекли из трюма, проверили документы, а затем отправили обратно.

И вот он здесь, на латвийской земле…

Фабрициусу и верится и не верится, что где-то уже совсем неподалеку течет спокойная, поросшая камышами Вента и шумят вековые деревья, под которыми он бегал босоногим мальчишкой.

Но комиссар понимал: хоть и прорвали укрепления врага — он еще не разгромлен, у него еще есть резервы, еще предстоят упорные бои.

И, словно подтверждая мысль комиссара, вдали показалась темная точка. С каждой минутой она увеличивалась, росла, и вскоре уже был отчетливо виден ползущий по заснеженному полотну бронепоезд.

Комиссар поднял бинокль. Да, как и следовало ожидать, за бронепоездом развернутой цепью двигались немцы.

Фабрициус с тревогой оглядел неглубокие окопы, отрытые красноармейцами в снегу, — только что заняли эти позиции и не успели еще как следует закрепиться.

А бронепоезд подходил все ближе и ближе…

Грохнул залп — бронепоезд ударил сразу из всех бортовых орудий. Белые, сверкающие на солнце фонтаны снега взлетели вверх и рассыпались серебряной пылью. Залп, к счастью, был неточным. Но сейчас немцы пристреляются, и тогда…

И снова вздрогнул воздух. Но на этот раз залп прогремел из рощи — это стреляла батарея. Первый же снаряд сорвал дверь у одного из бронированных вагонов. Второй повредил бортовое орудие.

Бронепоезд остановился, отошел назад и обрушил всю свою огневую мощь на рощу.

Прошло несколько минут — бойцы ждали ответных залпов, но роща молчала. Значит, немцам удалось уничтожить батарею. Сейчас бронепоезд снова перенесет огонь на окопы, затем пойдет в атаку пехота…

И вдруг бойцы увидели человека, бегущего по снежной целине к роще. С бронепоезда тоже увидели его и послали длинную пулеметную очередь. Человек упал, полежал секунду на снегу и снова короткими перебежками, от ложбинки к ложбинке, от сугроба к сугробу, двинулся к роще. Теперь по бегущему человеку били уже два пулемета. Даже издали было видно, как пули вспарывают снег то впереди, то позади бегущего. Иногда казалось, что пулеметная очередь накрыла его, но человек снова вставал и снова бежал, все приближаясь и приближаясь к роще.

И вот он скрылся за деревьями.

С бронепоезда начали бить по окопам латышских стрелков, и в эту секунду роща ожила — ударило орудие. Стреляла лишь одна пушка. Но почти каждый снаряд попадал в цель.

И бронепоезд, не выдержав прицельного огня, стал отходить…

Когда дым рассеялся, раненый командир батареи приподнялся и увидел возле орудия высокого широкоплечего бойца.

— Спасибо тебе, — сказал командир батареи. — Вовремя подоспел.

Боец склонился над ним.

— Сейчас пришлю санитаров.

— Спасибо, — повторил раненый. — А ты хороший наводчик. Как фамилия-то, скажи, доложу Фабрициусу.

— Не надо докладывать: он знает, — ответил комиссар, думая о том, что надо торопиться, надо использовать отход бронепоезда и поднять людей в атаку…

Через день, измученный, но счастливый, вошел Фабрициус в штаб бригады. Минуту сидел задумавшись, потом взял карандаш…

«Москва. Председателю Совета Народных Комиссаров товарищу В. И. Ленину, — писал Ян Фрицевич своим четким красивым почерком. — Сегодня, 3 января, наши доблестные латышские стрелки принесли в подарок пролетариату Латвии — Ригу. Да здравствует отныне и навсегда Красная Рига!..»

ЧЕРНАЯ БУРКА

Когда Фабрициус прибыл в штаб 501-го Рогожского полка, он уже знал, что бывший командир полка удрал к мятежникам, многие красноармейцы боятся предстоящей операции, страшатся идти по льду к мятежной крепости.

Фабрициусу приходилось видеть, как у людей сдавали нервы, как изменяла решимость в трудную минуту. Но с таким отчаянным положением, пожалуй, еще не встречался. Ведь перед полком стоит нелегкая задача. Да что там — отчаянной трудности…

В ясную погоду крепость хорошо видна. Кажется, вот она — рукой подать. Всего десять километров до Кронштадта. Но эти десять километров надо пройти по открытому ледяному полю с витиеватыми зигзагами трещин, с озерцами талой воды, чернеющими на снегу, как кляксы на листе бумаги. И все это открытое пространство простреливается крепостной артиллерией, орудиями дредноутов, захваченных мятежниками. А у крепости наступающих встретит огонь пулеметов, винтовок. Но медлить нельзя. Приближающаяся весна грозит взломать лед. Тогда к крепости подойдут иностранные корабли.

До наступления остались одни сутки.

Так что же — списать рогожцев? И это сейчас, когда каждый боец на счету? Нет, так поступить — слабодушие.

С чего же начать?

Прежде всего надо рассеять панические слухи.

Фабрициус созывает командиров, потом сам направляется в расположение батальонов, рот. Надо успеть провести хоть одно-два тренировочных занятия с бойцами.

Оказалось, что ни в одном из подразделений нет необходимых приспособлений. А для того чтобы раздобыть их, нужно время. Только утром удалось получить перекидные мостки, маскировочные халаты, индивидуальные пакеты.