Четверо легендарных

Каждый день Вострецов чуть свет поднимался на палубу в надежде увидеть хоть крохотную полоску чистой воды, но вокруг, то сверкая на солнце, то белея под плотной пеленой тумана, был виден только лед, лед, лед.

Командующий шел к бойцам — приуныли они.

Да и не удивительно: кого не выведет из себя этот ледяной плен, кому не полезут в голову невеселые мысли.

И командующий говорил:

— Конечно, пароходы по льду не ходят, зато для лыж лучшего места не найти.

Поначалу организовали просто катанье, а потом и настоящие соревнования. По всем правилам. Даже с призами победителям. Вручая награды, Вострецов посмеивался:

— Завидую, не мне досталась.

А у самого на душе, что называется, кошки скребут: уходит драгоценное время. Кто знает, может быть, врагу теперь уже известно о приближении красных?..

Несколько месяцев назад сподвижник Колчака генерал Пепеляев собрал в Харбине отряд, главным образом из бежавших в Китай белогвардейцев, и высадил десант на Охотском побережье. К пепеляевцам стали стекаться со всего края враги Советской власти и просто люди, готовые за деньги служить кому угодно. Надо было как можно скорее разбить белогвардейцев, чтобы не дать возникнуть новому контрреволюционному центру.

А время уходит…

Допоздна был Вострецов с бойцами. Поутру снова поднимался на палубу, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь приметы весны. Но все напрасно. Он снова становился на лыжи, проводил беседы, организовывал охоту на тюленей…

Но сегодня командующему показалось, что льды стали слабее.

— Вряд ли, Степан Сергеевич, — вздохнул капитан.

— Определенно слабее. Надо попытаться пробиться…

И вот идут-таки! Пусть черепашьим шагом, но идут!

Вострецов посмотрел на капитана с веселым задором: «Ну что — говорил же я, говорил!»

Теперь уже ничто, казалось, не могло помешать добраться до Охотского побережья. Весна и в самом деле брала свое. И вдруг из тумана послышались короткие, тревожные гудки.

— Там что-то случилось, — забеспокоился капитан.

Решили послать одного из бойцов на лыжах. Но сделать этого не успели: вдали показалась черная движущаяся точка — кто-то спешил с «Индигирки».

Боец сообщил: в борту парохода снова открылась течь. Правда, такое уже случалось. Оба парохода не раз страдали от натиска льдин. Все дело в том — велика ли беда? Этого боец не знал. И Вострецов немедленно отправился к «Индигирке».

Все минувшие повреждения не шли ни в какое сравнение с этим. Команда парохода уже готовилась покинуть судно и перебраться на «Ставрополь». Узнав об этом, Вострецов разжег погасшую трубку, выпустил облачко дыма и спокойно сказал:

— Отставить! Будем латать!

Моряки удивленно переглянулись: такое повреждение и в доке нелегко исправить.

А командующий, словно не замечая недоумевающих взглядов, уже отдавал распоряжения. Бойцы точно выполняли приказы. И все-таки, когда удары молота загрохотали по обшивке, не утерпел Вострецов — скинул шинель, поплевал на руки:

— Эх, дайте-ка мне! — и взял тяжелый молот.

Три раза уже сменялись напарники, а Вострецов будто и не чувствовал усталости — работал с такой спокойной деловитостью, словно находился в казанцевской кузне, а не на льду Охотского моря…

Суда снова двинулись в путь, пробираясь от полыньи к полынье, а моряки все еще не переставали удивляться:

— Такого даже бывалые мореходы сделать бы не смогли.

— А вот нам, сухопутным кузнецам, и невдомек это, — смеялся Вострецов, — увидели, надо сделать — и сделали!

ЗА ЧАС ДО РАССВЕТА

Командующий шагал вдоль зарослей кустарника, скорей угадывая, чем видя, залегших за ними бойцов. Тьма окутывала сопку. Тьма и там, внизу. Даже не верится, что у подножия сопки — город.

Радостное настроение не покидало Вострецова: наконец под ногами не лед, не шаткая палуба, а земля. Три тысячи километров сквозь льды добирались до нее. Сколько раз она казалась уже недостижимой. И вот отряд здесь, на Охотском побережье.

Но плавание во льдах отняло почти полтора месяца. Как использовал враг это время? Не перебросил ли свои силы? Не укрепился ли? Не узнали ли белогвардейцы о приближении отряда?

Не известно.

Постепенно радостное настроение начало угасать, уступая место тревоге. Во что бы то ни стало надо получить свежие сведения о противнике. А разведка, посланная уже добрый час назад, не возвращалась.

Наконец где-то совсем рядом раздался условный свист. Из темноты вынырнула фигура разведчика.

— Патрулей на улице не обнаружили.

Ну что ж, это добрый знак. Видимо, враг ничего не знает о десанте.

Отряд бесшумно подошел к городу, двинулся по тихой, погруженной в сон улице. У перекрестка группа красноармейцев отделилась и тотчас скрылась во тьме. У следующего перекрестка ушла вторая группа. Потом — третья. Вострецов минуту постоял, прислушиваясь к удаляющимся шагам красноармейцев. Город по-прежнему тих и спокоен, ни огонька вокруг.

Во главе группы бойцов Вострецов двинулся вдоль притихших деревянных домиков. Тот, у которого остановился командующий, с виду ничем не отличался от соседних. Но по донесению разведчиков это был именно тот дом.