Четверть века назад. Часть 1

Это былъ князь Ларіонъ, присутствія котораго здѣсь она не подозрѣвала, и который язвилъ ее теперь въ самое ея больное, въ самое чувствительное ея мѣсто, намекалъ на это ея собственное Раскаталовское происхожденіе, воспоминаніе о которомъ, какъ неотступный призракъ, преслѣдовало ее цѣлую жизнь, цѣлую жизнь отравляло ей всю прелесть ея милліоновъ…

— Cette „Рюриковна,“ c'est moi qui suis за mère, mon prince! глубоко обиженнымъ тономъ дослала она ему въ отвѣтъ.

— По акту рожденія, дѣйствительно! послышался новый смѣхъ его.

Она не поняла, но почуяла что это было опять что-то оскорбительное для нея, но на что у нея не было отвѣта. Она замолкла, моргая въ темнотѣ своими круглыми глазами, словно выжимала изъ нихъ непослушныя на этотъ разъ слезы.

Лина стояла предъ нею ни жива, ни мертва, съ тяжелою головой, съ ноющею тоской въ груди:

— Неужели онъ думаетъ мнѣ этимъ помочь? допрашивали печальные глаза ея темный уголъ дяди.

Такъ прошло довольно много времени.

— Пора спать! сказала наконецъ княгиня, вставая и поднося руку свою къ губамъ дочери.- Nous en reparlerons! примолвила она ей шепотомъ, и удалилась.

— Вы меня губите, дядя! подходя къ нему сказала княжна.

Онъ не отвѣчалъ, — онъ зналъ что она была права, но весь онъ теперь былъ желчь и злоба, и чувствовалъ что не могъ совладать уже съ собою…

Добравшись до своей комнаты, Лина, какъ была, упала на колѣна предъ своимъ prie-Dieu, уложила голову на сложенныя руки, и тихо, тихо заплакала…

А рядомъ, за стѣной ея спальни, стояла у раствореннаго окна своей комнаты Надежда Ѳедоровна Травкина, и воспаленными отъ слезъ глазами жадно глядѣла куда-то въ синюю темень сада.

XXXIV

Эта чудная ночь и темна, и свѣтла,

И огонь разливаетъ въ крови…

Щербина.

Въ домѣ все, повидимому, давно уже спало. Два глухой долго звенѣвшіе удара пронеслись надъ садомъ съ высоты фронтона, подъ которымъ, со стороны обращенной на дворъ, какимъ-то таинственно мѣрнымъ ходомъ двигались по освѣщенному изнутри циферблату длинныя золоченыя стрѣлки большихъ часовъ, выписанныхъ княгиней изъ Англіи, «le beffroi du château», какъ романически выражалась она. На звѣздномъ полотнѣ уже блѣднѣвшаго къ утру іюньскаго неба вырисовывались замѣтными очертаніями кудрявыя купы древесныхъ вершинъ. Но подъ густыми ихъ вѣтвями, въ глубинѣ аллей, словно чернильная волна катился и зіялъ мракъ настоящей ночи… Запахомъ жасмина и бузины пропитанъ былъ недвижный воздухъ, и только, казалось, соловей надъ рѣкою, да неугомонный кузнечикъ въ пахучей травѣ не дремали въ безмолвіи и безлюдьи заснувшаго сада.

Нѣтъ, не одни соловей да кузнечикъ…. Чуть слышно скрипнула одна изъ дверей выходившихъ изъ нижняго этажа въ садъ, и кто-то съ укутанною темнымъ платкомъ головой выскользнулъ изъ нихъ, оглянулся кругомъ, и исчезъ чрезъ мигъ въ темени ближайшей аллеи.

Изъ окна Надежды Ѳедоровны вылетѣлъ слабый, мгновенно удержанный стонъ…. И снова замолкло все, и заливался и щелкалъ надъ рѣкой одинъ влюбленный соловей…..

Но вотъ опять новые звуки, заскрипѣли шаги по песку…

Мы здѣсь поемъ въ тиши весенней ночи,
Лишь для того чтобъ слушала насъ ты….

напѣвалъ чей-то молодой голосъ старинную дерптскую студенческую пѣсню Языковскихъ временъ.

— А вы потише! говорилъ другой густымъ басомъ, — а не то, пожалуй, и впрямь услышатъ, да спасибо не скажутъ!.. Буяны, скажутъ, спать не даютъ!..

— Она не спитъ! возразилъ первый голосъ.

— А «она» кто это?

— Княжна.

— Во! засмѣялся басъ;- вы почемъ знаете?

— А вотъ видите, наверху изъ-за деревьевъ свѣтитъ огонекъ: это въ ея окнахъ.

— А отличная, видать, она дѣвушка! какъ бы въ заключеніе мысленныхъ посылокъ проговорилъ басъ послѣ нѣкотораго молчанія.

— Прямо Жоржъ-Сандовская героиня! восторженно возгласилъ его спутникъ.

Шаги все ближе подходили къ дому….

— Кто-й-идетъ! крикнулъ вдругъ басъ, кидаясь къ кому то шмыгнувшему мимо его на перекресткѣ аллеи.

— Оставьте меня! послышался испуганный отвѣтъ.

— Кто вы?

— Это Надежда Ѳедоровна!.. Извините, мы васъ испугали.

— А я васъ не узнаю…. Такъ темно! отозвалась она.

— Это я, Факирскій! А со мною Никаноръ Ильичъ Ранцевъ.

— Зачѣмъ вы здѣсь? быстро проговорила Надежда Ѳедоровна.

— А мы съ Семеномъ Петровичемъ ко мнѣ, въ Никольское ѣздили и вернулись, отвѣчалъ капитанъ, — да чтобы подъ окнами не гремѣть ночью, лошадей внизу оставили, а сами поднялись садомъ….

— Никаноръ Ильичъ, не давъ ему договорить молвила Надежда Ѳедоровна голосомъ поразившимъ студента своимъ необычнымъ выраженіемъ, — пойдемте со мною!

— Куда это-съ? изумленно воскликнулъ капитанъ.

— Я вамъ скажу потомъ…. пойдемте!..

Она уцѣпилась за его руку.

— А меня не нужно? спросилъ Факирскій.

— Нѣтъ, не нужно!

— И за то спасибо! усмѣхнулся онъ про себя, и пошелъ своею дорогой.