Четверть века назад. Часть 1

— Въ Римѣ… съ матерью! повторила Софья Ивановна; — вотъ оно… я предчувствовала! подумала она. И дойдя до своихъ дверей:- я не знаю куда мой Сережа дѣвался? промолвила она съ безпокойствомъ въ голосѣ.

Княжна вдругъ прижалась къ ней, обвела ея шею рукой:

— Пошлите за нимъ! дрожалъ и прерывался ея голосъ, — я боюсь… Мы съ нимъ разговаривали когда пріѣхалъ… этотъ полковникъ… И я потомъ ушла, а когда вернулась къ чаю, его уже не было… Пошлите за нимъ! едва сдерживая слезы повторила она.

Софья Ивановна схватила ее обѣими руками за голову и крѣпко, крѣпко поцѣловала:

— Я его сейчасъ добуду! сказала она, — а вы, моя милая, ступайте теперь назадъ!.. Чтобы насъ съ вами за двухъ заговорщицъ не приняли!

Громъ уже не „погромыхивалъ“, — онъ ударилъ. Софья Ивановна владѣла опять всею силой воли, всею энергіей своею.

Она тотчасъ же послала горничную „добывать Владиміра Петровича“. Та нашла его въ ихъ общей съ Гундуровымъ комнатѣ, и привела обоихъ.

Ашанинъ, точно также какъ Софья Ивановна, съ первыхъ словъ княгини графу Анисьеву, догадался о „Фитюлькинѣ“; онъ увелъ пріятеля своего изъ гостиной, и цѣлый часъ не могъ добиться отъ него ни слова. Сергѣй проронилъ только то что „пріѣзжаго прочатъ въ женихи княжнѣ“. Онъ все время, стиснувъ зубы и ероша волосы, проходилъ изъ угла въ уголъ своей комнаты, натыкаясь на стулья и столы.

Когда они вошли къ Софьѣ Ивановнѣ, она взглянула въ его измѣнившееся лицо, и не вымолвивъ ни слова обняла его за голову и крѣпко поцѣловала въ лобъ какъ княжну… Потомъ усадила и сказала:

— А теперь довольно! Приди въ себя!.. Авось-либо, Богъ милостивъ, устроится!.. А нѣтъ, — терпи, ты мущина!.. Она сумѣетъ терпѣть, отвѣчаю тебѣ!

* * *

Эти слова подѣйствовали на него болѣе чѣмъ всѣ увѣщанія Ашанина. Онъ молча подошелъ къ теткѣ и обнялъ ее.

— Вотъ такъ-то лучше! засмѣялся его чернокудрый пріятель, обнимая его въ свою очередь, — посиди-ка съ Софьей Ивановной. А то я ужь такъ и думалъ что мнѣ завтра придется выдти на сцену и объявить публикѣ что „обѣщанное молъ вамъ представленіе Гамлета отмѣняется, такъ какъ Гамлетъ у насъ необманно съ ума сошелъ!“.

— Вы-то ужь отъ этого никогда не сойдете! досадливо отпустила ему на это вполголоса Софья Ивановна.

Онъ пожалъ, улыбаясь, плечами, поклонился и вышелъ.

Тетка и племянникъ просидѣли вдвоемъ далеко за полночь. Когда Гундуровъ вернулся въ свою комнату, Ашанина онъ въ ней не нашелъ, и постель его стояла не смятая.

Княжна воротилась въ гостинную въ ту минуту когда Анисьевъ подымался съ мѣста и прощался съ хозяйкой. Трехчасовая бесѣда съ нею произвела на нашего полковника то же впечатлѣніе какъ еслибъ его, завязавъ въ мѣшокъ, спустили катиться по крутой и каменистой горѣ: онъ чувствовалъ себя буквально разбитымъ…

А она все такъ-же томно и сладко улыбалась ему:

— Да, я понимаю, вы устали съ дороги, cher comte, allez tous reposer!.. Vittorio васъ проводитъ! указывала она на Италіянца, почтительно ожидавшаго у дверей.

— Прежде чѣмъ проститься съ вами, княгиня, молвилъ ей блестящій воинъ, — позвольте спросить васъ, дозволено ли мнѣ будетъ поднести завтра вашей прелестной новорожденной ящикъ конфетъ?

— Certainement, certainement, cher comte! Наша Аглая такъ и запрыгала, моргая ему и лукаво улыбаясь:- donnez toujours, она будетъ въ восхищеніи!..

Онъ тѣмъ же молчаливымъ и глубокимъ поклономъ какъ при первой встрѣчѣ склонилъ предъ встрѣтившеюся съ нимъ Линой свою гладко остриженную голову, метнулъ на ходу привычнымъ взглядомъ на исписанный пикетнымъ счетомъ столъ, за которымъ Свищовъ съ исправникомъ доигрывали шестаго короля, и улыбнувшись нѣсколько презрительно громоздкому облику и полицейскому мундиру не замѣтившаго ухода его Елпидифора, исчезъ вслѣдъ за Vittorio.

Лина подошла къ матери:

— Прощайте, maman!

— Я желаю вамъ сказать два слова! многозначительно раздувъ ноздри, сказала ей та на это, и прошла на неосвѣщенный балконъ.

Лина послѣдовала за нею…

— Vous avez été singulièrement peu aimable avec ce charmant jeune homme! сказала Аглая Константиновна, опускаясь въ кресло.

— Я была съ нимъ учтива какъ со всѣми, maman, тихо молвила княжна, — онъ ничего болѣе не имѣлъ права требовать отъ меня!

Аглая Константиновна нѣсколько опѣшила: — ей всегда импонировало то въ чемъ мерещилась ей аристократическая гордость, „l'orgueil du sang,“, какъ выражалась она. „Изъ самомъ дѣлѣ, разсудила она, — Лина не знаетъ еще ничего, она не можетъ показать ему первая, elle est trop bien née pour cela!..“

— Я впрочемъ, попробовала она съ другой стороны, — говорю это жалѣя тебя: ты не слышала comme il cause… Онъ такъ уменъ, et si gentlemanlike!..

— Онъ мнѣ не нравится! сказала просто Лина.

Та такъ и ахнула:

— Что? Ce jeune comte, le neveu de… тебѣ не нравится?

— Нѣтъ! Княжна закачала головою.

— Не… нравится! едва могла говорить Аглая Константиновна;- такъ кого же послѣ этого вамъ нужно? Un prince du sang?…

— Она сама Рюриковна, ее этимъ не удивишь? язвительно засмѣялся кто-то въ темномъ углу балкона.