Четвертая стрела (СИ)

- Вызвался, - пожал плечами Ласло, - Зело тщеславна звезда сия. И деятельна. А завидущий гофмаршал нас опросит, кто, где и чем примерз, и потом кляузу составит - как омерзительно организован был праздник бездарным выскочкой-дилетантом. Вот за этим мы там ему и нужны.

Nell"anima c"`e una speranza che non muore mai.

Se la vorrai, dovrai cercare il sole dentro te ed usarne poi la luce per scoprire che,* - почти верно пропел Аксель из модной оперы гениального Арайи. Арию эту знать считалось проявлением тонкого вкуса и близости к высшим сферам.

(*В душе есть надежда, что никогда не умрет

Если пожелаете - ищите солнце внутри себя и согревайтесь внутренним светом)

- Это ты о чем? - спросил Копчик.

- О ком? - уточнил Ласло, понимавший по-итальянски чуть-чуть, - о министре или о гофмаршале?

- Много чести им обоим, - почти обиделся Аксель, - нет ни в одном из них внутреннего света, в этих гнусных интриганах. Я пою, как птица, по велению сердца. Очищаю душу возвышенным искусством после грязной работы. А заодно и намекаю вам, олухам, какой я тонкий петиметр.

Друзья посмотрели на румяную, круглую рожу Акселя, переглянулись и заржали.

- Васечка, зачем ты с нами увязался, если знал, что тебе поплохеет? Ведь не выберешься уже обратно, затопчут...

Ласло хлопотал вокруг зеленоватого полуобморочного Копчика. Праздник, равных которому не случалось в истории, кипел вокруг в золотом морозном кружеве, в брызгах глинтвейна и сполохах бенгальских огней - и Копчик его не перенес. Осел в сугроб в самой гуще гвардейцев, отделявших знатную публику от простецкой, и задохнулся, держась за сердце.

- Ты же знал, что боишься толпы, - упрекнул его и Аксель, оглядываясь в поисках места, где бы больному присесть, - и все равно пошел...

- Это же раз в жизни бывает, - оправдывался Копчик, - Такая феерия... И сперва нормально же все было...

Они прошли со свадебным поездом до берега Невы, под самым боком у гвардейцев - а за гвардейцами веселился и бесновался нетрезвый честной народ. И, видать, этот самый народ Копчика и фраппировал. И сидел он в сугробе, охваченный ужасом, приятели тянули его за руки - ведь уйдут вперед гвардейцы, и затопчут люди всех троих. Климт, искуситель, уже перебежал куда-то, наверное, поближе к своему патрону. Вдали ухнула пушка и сладостный голос кастрата что-то умильное запел.

- Кто тут Ласло? - два гвардейца протолкались к ним против течения.

- Я Ласло, - признался лекарь-прозектор.

- Живо дуй за мною, если оттеснят, ориентир - слон, - скомандовал тот гвардеец, что потолще и потрезвее, - там гофмаршал нос расквасил, лекарь нужен.

- Обер-гофмаршал? - с надеждой уточнил Ласло.

- Нет, не мечтай, обычный гофмаршал, Петька Зотов, - заржал гвардеец, - что глазки строишь, шагом марш!

Ласло полез в толпу вслед за ним, а второй гвардеец, красный и пьяный, смерил Копчика сочувственным взглядом:

- Сомлел малеха? Не спи, замерзнешь.

- Постараюсь, - Копчик собрался с силами и встал-таки из сугроба. Подзорная труба выпала у него из-за пазухи и морковкой вонзилась в снег, - Тьфу ты, нелегкая, чуть не кокнул...

- Что это у тебя? - заинтересовался красный гвардеец, - Никак телескоп?

- Он, родимый, - подтвердил за Копчика Аксель, - Мы же лекари, болезных в толпе высматриваем. Нам бы на горочку какую взойти, чтобы лучше видеть - кто еще нос себе расшиб.

На самом деле Копчик прихватил трубу, чтобы при возможности рассмотреть в подробностях красивую цесаревну Лисавет Петровну - ну ничему его жизнь не научила. Но признаться в таком было бы глупо.

Копчик взял трубу из сугроба и собрался было прятать, и тут гвардеец поднатужился, побагровел еще больше и гаркнул:

- Лекари, говорите? Пошли, голуби, пристрою я вас на шесток повыше, только чур - дадите и мне в телескоп ваш глянуть. Очень уж охота цесаревну вблизи рассмотреть...

Аксель и Копчик устремились вслед за своим благодетелем, невзрачные в пышной толпе нетрезвой маскарадной публики. Гвардеец привел их к деревянной вышечке среди разноцветных льдин - такие вышечки еще возводятся на каторгах, чтобы следить за арестантами.

- Прошу покорно! - пригласил служивый дорогих гостей.

- Премногим обязаны, ваше благородие, - за двоих ответствовал Аксель.

- Куницын, Почкин, вниз ступайте, ваше время вышло! - крикнул гвардеец двоим своим товарищам, топтавшимся наверху.

- И это правильно! - синие от холода товарищи тут же спустились вниз, и трое - гвардеец, Аксель и Копчик - заняли их место. На вышке гулял леденящий ветер, но праздник виден был отсюда замечательно. Гвардеец тут же отнял у Копчика трубу и приник:

- Не видать... Вот Татищев, черт надутый, Наташка Лопухина, блядина немецкая, князь Лопухин, пьянь беспробудная, бочка Черкасский... Где же, где же?