Четвертая стрела (СИ)

Копчик растерялся от обилия шумов и красок - ряженые актеры шли косяками прямо под ногами, играла вразнобой нестройная музыка, горели факелы, качались в воздухе чьи-то высокие плюмажи - то ли конские, то ли человечьи... Лепота... Дом ледяной выступал из морозной дымки совсем рядом, играя красками, как искусно ограненный бриллиант. Чуть за ним, возле прозрачного, как стекло, слона, Ласло и спасенный им просто гофмаршал Зотов по очереди прикладывались к фляжке.

- Чья свадьба-то гуляет? - спросил у гвардейца Копчик.

- Шута и карлицы, - поведал гвардеец, - причем шут не хухры-мухры, а в прошлом князь. Только проштрафился, бедняга.

- Слыхал я про такого, - вспомнил Копчик.

- Славный замок построили архитекторы Крафт и Еропкин, - важно похвалил создателей ледяной феерии знаток Аксель, - Не уйти бы еще под лед со всей этой роскошью...

- Не боись, дядька Крафт дело знает, - успокоил его гвардеец, - месяц воду лил, лед укреплял. Не потонешь, - он вытащил флягу и угостил новых товарищей, - грейтесь, братцы. Холод такой, аж ухи трещат. Одно хорошо - дюк Курляндский позволяет у шляпы ухи опускать, - гвардеец похлопал варежками по полям шляпы, плотно прикрывавшим уши.

Дюк Курляндский - таков был новый титул бывшего графа фон Бюрена, теперь он звался герцог Курляндский и Земгальский фон Бирон, не больше и не меньше.

- Добрая душа, - похвалил дюка Аксель.

- Нас так дешево не купишь, - отозвался с пафосом гвардеец, - Хрен ему моржовый, а не наша лояльность.

- Ну, молодцы вы тогда, - опять похвалил Аксель.

- Вот она! - завидел свою кумирицу служивый, - Цесаревна... Заступница наша, лебедь белая...

- Дай и нам посмотреть! - взмолился Копчик, как-никак увидеть цесаревну была и его мечта.

- Держи, лекарь, - гвардеец вернул трубу и приник к фляжке. Копчик поднял на лоб очки и смотрел - вдали в жемчужных саночках сидела прекрасная Лисавет в соболином белом малахае, и край ее розовой щеки и бриллиантовую сережку прекрасно можно было разглядеть.

- Смотри... - Аксель указал куда-то в сторону, и Копчик неохотно отвернул туда трубу. Неподалеку, за ледяными дельфинами, на такой же вышечке стоял человек черный и тонкий, как вопросительный знак, и в такую же подзорную трубу следил за толпой. Аксель забрал у Копчика телескоп и направил на конкурента:

- Волли Плаксин, - узнал он, - Бдит...

Аксель повернул трубу туда же, куда смотрел и Плаксин, и не зря - увидел, как на ладони, царские санки. Царица сидела в санках опухшая, подурневшая, с пожелтевшим лицом - совсем другим, нежели было у нее полгода назад во время летнего катания в гондолах по Неве, - значит, не наврал Ласло про болезнь. Она повернула голову и ласково улыбалась человеку за своей спиной, и человек этот склонялся к ней и что-то, смеясь, говорил на ухо. Фон Бюрен или, вернее, уже совсем фон Бирон, стоял на запятках царских санок - по этикету место это предназначалось для жениха либо супруга коронованной особы. Аксель разглядел в трубу, что перчатки на свежеиспеченном герцоге бежевые и поверх перчаток надеты драгоценные перстни - вот затейник!

- Дай позырить-то! - взмолился Копчик.

- Да подожди ты! - отмахнулся Аксель, - Сейчас...

Герцог вдруг выпрямился на своем этикетном месте жениха или супруга и словно вскинулся весь - человек в причудливом маскарадном кафтане стремительно взлетел рядом с ним на запятки саней, как ни в чем не бывало. Стоял стрункой возле герцога, стройный, сияющий, с горящими глазами, и государыня улыбалась уже им обоим - и тому, и другому.

- Да что там? - заволновался и гвардеец.

- Да сейчас...

Кабинет-министр, новая этуаль, указал ее величеству на что-то впереди царских санок - и все туда уставились, только герцог, похоже, надулся и смотрел на свои перстни, надетые поверх перчаток. Впереди царских санок высился живой слон - серый и невзрачный, куда страшнее ледяного. Аксель собрался было расстаться с трубой, и тут министр своею рукою накрыл одну из бежевых герцогских перчаток, не глядя, то есть глядя на слона впереди санок - он даже другою рукой указывал на этого слона. Аксель вгляделся - показалось ему или нет? Нет ведь, не показалось. Аксель озадаченно отдал трубу Копчику:

- Ну, смотри.

- А я? - обиделся гвардеец.

- Мы на дюка смотрим, - утешил его Аксель, - а он неинтересный. Ты видишь то, что я вижу?

- Ага... - проблеял Копчик, - блииин... плакали ставочки...

- Дайте мне, - гвардеец вырвал трубу, - изверги неблагодарные. Что там хорошего-то? Ну дюк, ну министр. Ладно, ее величество, дай ей бог здоровья. Ну, слон - фигня, ледяной даже лучше. А, вот и бабы... Блядва Ягужинская, морда Головкина... и, как всегда, среди баб - обер-гофмаршал, чтоб ему лопнуть...шлендра Лопухина, мандавошка Зотова, макака Юсупова... весь цветник собрался...

Аксель и Копчик переглянулись. Акселю очень хотелось хоть как-нибудь отсалютовать Волли Плаксину - мол, видал миндал? Аксель и не сомневался, что Плаксин все видал и сделал свои выводы.

- Братцы, нашлись! - заорал снизу, с земли, Ласло, - А мы тут с актерками сдружились, айда к ним после всей феерии?

- Я женатый, - напомнил приятелю Копчик.