Четвертая стрела (СИ)

- Потому я и думаю, что все еще может вспять повернуться, - задумчиво произнес Аксель, - придет мемория от Бюрена, тьфу, от Бирона или даже от кого повыше, и выпустят министра - не могут они его вот так выбросить, как старую тряпку. Ты, конфидент Климтов, что ведаешь? - спросил он нарядного, веселого с утра Ласло.

- Что ты, Лешечка, там такая грызня была, такой пух летел, - лениво проговорил Ласло, любуясь собою и своей осведомленностью, - этот мурзилка всех против себя настроил, и коллег своих по кабинету, и звезд немецких. Герцог заглотил уже то, что до него другие пережевали...

- Что ж его Климтов гофмаршал не притравил? - ехидно поинтересовался Копчик.

- Это тайна, - значительно отвечал Ласло, но интонация его говорила о готовности продолжить.

- Мы - могила, - заверил Аксель.

- Климтов патрон дал слово одной высокой особе, что впредь не станет травить его протеже, - продолжил шепотом Ласло, - а слово дворянина крепче булата. Вот и терпит. Но шипел он на министра - что та гадюка.

- Зато сейчас празднует, - поморщился Копчик.

- Не исключено, - Ласло выглянул в окошко, - Ого, вот и начальство. Давайте расползаться, ребят, пока все целы.

Копчик составлял для руководства краткую выжимку из личной переписки обвиняемых - руководство ценило в нем талант писать экстрактно, но содержательно. Ночь уже приближалось - в крошечном окошке сапфирово посинело небо и звездочка зажглась - Копчик умаялся, прилег на промокашку и задремал, благо никто не видит.

- Подъем Петрович! - в кабинет ворвался запыхавшийся подканцелярист Кошкин, - Не время спать, Прокопов, родина зовет!

- Что такое? - встрепенулся разбуженный Копчик, - Где горит?

- Жопа горит у выскочек малолетних, - с удовольствием известил Кошкин, - Половинов пал.

- Как пал?

- На допросе пал, припадок случился. К нему Ласлу вызвали из подполья, а допрос вести как-то надо, свидетель без пригляду сидит, ржет. Иди, выручай.

- Бог не фраер, он все видит, - Копчик собрал документы, застегнул в сундук, на замок, пригладил волосы и пошел за Кошкиным. Душа его пела.

- Кого допрос-то? Министра? - с надеждой в сердце спросил он.

- Что ты, с министром сейчас - Сам. Бери пониже, дворецкий министра, бестия продувная, бесстыжая. Увидишь, каков гусь. Любимец, сказывают, министра-то этого, - и Кошкин противно подмигнул.

В кабинете Половинова самого Половинова уже не было - унесли лечить. Зато творилось непотребное - конвойный стоял, картинно отворотившись, а какой-то штатский шпак склонялся к свидетелю и что-то шептал ему на ухо. Свидетель, пообтрехавшийся в камере, но вполне изящный еще кавалер, сидел на стуле и был весь внимание. Завидев Копчика и Кошкина, штатский шпак отпрянул от свидетеля, но ничуть не смутился и никуда не ушел. Копчик присмотрелся к нему - тонкий, черноглазый, с чертами лица, словно полустертыми.

- Что вы здесь делаете? - вопросил гневно Копчик, сжигая взглядом конвойного.

- Александр Плаксин, - представился штатский, - Мне велено быть.

Копчик принял от него записку - с буквами "добро" и "люди", которые писал подобным образом лишь один человек, и признал свое поражение:

- Присаживайтесь на лавку. И попрошу вас - больше ни слова. Итак, - обратился он к свидетелю, - Начнем по-новой. Представьтесь, любезный.

- Кубанец Базиль, - подражая французскому выговору, представился свидетель. Он улыбался. Люди терялись и гасли в крепостных мрачных стенах, но этот улыбался. Он почти не утратил природного обаяния - круглолицый, раскосый, непоседливый, как небольшая кошка, он так и вертелся на своем стуле.

- Возраст, род занятий.

- Сорок два года, дворецкий в доме Волынских, - он говорил доброжелательно и чуть свысока. Что успел пообещать ему Плаксин?

- Проживаете в его доме? - уточнил Копчик.

- Одно и то же спрашивать изволите, господин асессор, - лукаво улыбнулся свидетель, случайно ли, продуманно - изрядно повысив Копчика в звании, - я уже который месяц проживаю здесь, у вас.

- Таков порядок, - отвечал Копчик, - Итак, проживаете?

- В доме хозяина моего, Артемия Петровича Волынского, - хищно усмехнулся свидетель. Этот маленький, злой и бесстрашный хищник своей повадкой напомнил Копчику старого знакомого - гофмаршала. "Каков-то ты станешь после третьей степени? - подумал Копчик, - Так ли будешь веселиться?"

- Теперь по существу, - продолжил он. Кошкин тем временем посадил на протокол жирную кляксу и размазал пальцем, - Что имеете сказать помимо прежних показаний? Может, желаете дополнить прежде сказанное?

Свидетель распушил кружевца на белой некогда рубашке, сощурил и без того узкие глаза и запел сиреной. Даже Сашхен Плаксин внимал ему, открывши рот. Перо Кошкина так и мелькало. Свидетель обвинил прежнего патрона и в том, что тот помышлял сам сделаться государем и править, и в том, что мечтал лишить жизни господ Бирона, Остермана, Мюниха и Левенвольда.

- Каким образом? - хладнокровно переспросил Копчик, - Как он собирался расправиться с указанными особами?