Четвертое сокровище

^{Для начинающих постигать искусство сёдо поучительным будет обратить внимание на ключи иероглифов. Филология кандзи началась три тысячи лет назад в Китае с буквальных рисунков повседневных предметов. Иероглифы принадлежат к тому роду примитивных рисунков, которыми и сегодня пользуются обычными люди без художественных наклонностей. Когда пытаются описать какие-то физические объекты. Эти примитивные линии превратились в абстрактные иероглифы, которые мы имеем сегодня. Например, первоначально солнце изображалось в виде простого круга с точкой или чертой посредине. Эта пиктограмма постепенно стала квадратной, так что сейчас этот иероглиф по форме больше напоминает ящик или коробку. Так конкретное стало репрезентативным, а изображение превратилось в абстрактный символ, потерявший первоначальное значение. Вернуть абстрактному символу конкретное и глубокое значение — задача каллиграфа.}

Уиджи задумался.

— Не могу сказать точно. Надо порыться в литературе. — Он повернулся и посмотрел в окно. — Прекрасный вид.

— Прекрасные виды — в нескольких кварталах отсюда, выше по склону.

Уиджи продолжал смотреть в окно.

— И все-таки это город. Мне пора идти, пока не наступило утро.

— Можешь оставаться, сколько захочешь. — Тина обхватила руками колени. — Еще раз спасибо.

Уиджи сполз с дивана и сел радом с ней.

— На здоровье.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Тина отдалась его поцелую. Значительно позже она встала:

— Пойду посмотрю, уснула ли она.

Тина прошла в коридор и заглянула в спальню. Дыхание матери было глубоким и ровным. Тина тихо прикрыла дверь и вернулась к Уиджи.

Он ушел перед рассветом. Тина, свернувшись калачиком, лежала на своей кровати. Она то засыпала, то снова просыпалась, пока вдруг не услышала грохот из материнской спальни. Тина встала, влезла в джинсы и открыла дверь:

— Ма?

Ханако сидела на постели, поставив здоровую ногу на пол. Стул был опрокинут. Похоже, она пыталась опереться на него, чтобы встать.

— Что случилось?

— Мне нужно в бэндзё, — сказала она, назвав туалет японским просторечием.

— Я бы тебе помогла.

— Я пыталась тебя позвать.

— Не слышала. Извини, наверное, уснула.

Тина помогла ей дойти до туалета и вышла на кухню. Поставила воду и попыталась отыскать что-нибудь на завтрак. Удалось найти только хлеб, малиновый джем и маленькие банки с апельсиново-ананасовым соком.

Когда Ханако крикнула, что хочет выйти, Тина опять помогла ей. Ханако захотелось посидеть с дочерью на кухне: она сказала, что не в силах больше лежать в постели. Тина поставила два стула друг напротив друга и помогла матери сесть на один. Сходив за подушкой, подложила ее матери под ногу.

— Чаю?

— Я сама приготовлю, — ответила Ханако.

— Сиди. Я справлюсь. И попробую сделать как надо. Есть хочешь?

— Немного, — призналась Ханако.

— Тост и сок подойдут?

— Я буду то же, что и ты.

Тина достала две тарелки и отрезала еще пару ломтиков хлеба. Она следила за чайником, чтобы снять его до того, как он перегреется.

— Ма?

— Да?

— Почему ты выбежала из квартиры?

Ханако долго молчала.

— Гомэн, нэ^[67]? Не знаю.

^{«Таку» — одна из базовых черт «эйдзи хаппо». По форме эта черта напоминает черту «рё», но пишется с постоянным нажимом на кисть — в отличие от «рё», которая требует постепенного уменьшения нажима. Очень важно начало черты: твердое, но легкое касание — как и нужно подходить к жизни во всех ее проявлениях.}

^{Дневник наставника, Школа японской каллиграфии Дзэндзэн}