Четвертый

Мы еще поболтали, и я узнал, что на островах растет много чего диковинного, что и служит главным предметом торговли этих останков человечества за океаном с Мау — от редких пород древесины, смолы до изделий высоких технологий, вроде того же волокна тувы или нержавеющего железа. С материка, который по идее был намного более развит и населен, за океан отправлялось по большей части продовольствие — мука из сердцевин различных местных видов, мясо в своеобразных консервах, кожа и изделия из нее, смола и прочее. Орешек капитан не упоминал, и я решил не спрашивать. Он и здесь, в Саутриме, редкость — вряд ли они его за океан будут возить.

Очередной вал показался каким-то слишком длинным, и я, встрепенувшись, завертел головой. Да нет! Показалось. Тайна того, что пряталось под водой, не давала покоя, заставляя нервничать от кажущейся неизбежной встречи. Впрочем, никакого вреда, что бы там ни было, оно мне не принесло. Ну, попучит море еще разок, попугает моих спутников — делов-то?

Я вздохнул. Впервые за уже долгое время я оставил свой самолет. Без него было неуютно. Мои способности потихоньку деградировали, о чем, конечно, я не спешил никому рассказывать. Средством измерения я выбрал поваренную соль. Подвесив на вертушке шарик смолы с неизменным кристалликом внутри, я аккуратно замерял дистанцию, с которой уверенно чувствовал шевеление теней. И всего за две недели после того, как я впервые этим обеспокоился, она упала почти на метр. Учитывая, что я заподозрил неладное гораздо раньше и, как мне казалось, ощущал эту деградацию уже давно, вряд ли дело было в самом кристалле. Нет ничего неизменного. Я помнил, как был девственно чист, когда только попал сюда, помнил, как впервые отмахнулся от назойливого звона в ушах, помнил ту свободу ощущения источника, когда шел сражаться в Угле и не обманывал себя нынешними чувствами. По моим расчетам, еще один местный год, и близость со скелле станет для меня такой же смертельной, как и для аборигенов. Следовало поспешить, так как сама возможность общения с храмом была той же природы. Интересно, как древние умудрялись обходить это? Не получали же они элей, как заказные бандероли — по расписанию. Из куцых сплетен, которые мне удалось собрать, храмы были центрами местной жизни многие десятки лет, если не столетия. А ведь без таких, как я, это просто большие каменные полусферы — немые и бесполезные. Да чего гадать!? Древние, вон, порталы на Землю построили! Это факт. Решили, небось, и эту мелкую проблему. У меня же на это нет времени и знаний! Скорее, скорее! Мне нужен храм! У меня от вопросов голова пухнет! Еще немного, и я останусь здесь бесполезным пенсионером-приживалкой при Урах. Даже свой первый самолет я построил под их крылом. Мои познания инженера привели меня в местную тюрьму и под пытки. И хотя теперь я гораздо больше знал, у меня было намного больше опыта, и я лучше ориентировался в местных реалиях, я не сомневался, даже сидя на своем утесе в Облачном крае, мне не выжить без местных.

С погодой повезло. Когда почти через две недели неспешного плавания я впервые увидел темные тени над горизонтом — это были первые острова, обозначившие западный край утонувшего континента, негаснущее светило уже утомило. После нескольких неприятных дней, связанных с привыканием вестибулярного аппарата к океанской зыби, наш поход превратился в почти круизное путешествие — однообразные качели между морем и небом с регулярной периодичностью смен дня и ночи, ленивым наблюдением редких облаков и осточертевшими физиономиями все той же публики. Две недели в океане, и ни одного дождя! Даже приличного ветра, не то чтобы шторма не случилось! Азмарат сказал, нимало не опечаленный отсутствием приключений, что такое тут случается и порой можно не только добраться до остатков заморской земли, но и благополучно вернуться, ни разу не намочив палубу пресной водой.

Кстати, о воде. Все же искусство скелле многое меняло в этом мире. Казалось бы, человечество, выжившее после Катастрофы, должно было очутиться в аналоге средневековья, полном проблем и неустроенности технологически неразвитого общества, но нет. Одна из скелле, приглашенная Ной — кстати, довольно молодая женщина, можно сказать, девушка, с легкостью опресняла любые количества морской воды. Результат был более чем дистиллированным, но весьма при этом обильным. Воды хватало не только на обеспечение жизнедеятельности экипажа и пассажиров, но и на ежедневное мытье палуб, например, не говоря уже о душе или чем-то подобном. Так что, когда первый остров, обильно поросший темным лесом, напомнившим мне чернолесье Угла, окончательно материализовался из туманного марева, вознесся над сверкающими просторами океана горбатой шерстистой горой, капитан и не подумал менять курс. Еды у нас было более чем достаточно, свежей воды — море, и он не видел никаких причин подходить к берегу.