Четвертый

— Старшая, я же не первый день на море! Что я яхту от торговца пузатого не отличу?

— Иди, — Рея задумалась, не заметив, как испарился наблюдатель, как забегала команда, готовясь к отходу и вынужденно огибая опасную скелле, пробираясь по другому борту.

— Почему с запада? Он, что, на восток забрался? Зачем? — ее взгляд вонзился в первую попавшуюся.

На ее несчастье, это оказалась Эсма, вечно стремившаяся быть поближе.

— Выходит так, Старшая, — она не особо смутилась, подумала и добавила, — чего гадать? Если торговец — не убежит. Перехватим и спросим. Сам все расскажет!

— Ну, ну. Давай. Перехватывай, — Старшая забавлялась, но Эсма опять не смутилась и вихрем молодости рванула на мостик — отдавать распоряжения капитану.

9

Я был опытным посетителем, бывалым. Так что, когда знакомый обморок сна закружил вокруг меня цветной калейдоскоп вселенной, сосредоточился и, хотя и не смог отказать себе в удовольствии бросить взгляд на пылающий глаз черной дыры, быстро отыскал мерцающую вязь символа на поверхности храма. Срезу же стало заметно, что мое тело болталось в пятнадцати метрах от нее — символ раскачивался и как будто пульсировал — на самом деле, это мое тело болталось на волнах, то приближаясь, то отдаляясь от храма.

— Приветствую тебя, Идущий! — считался символ безмолвным голосом в моей голове.

— Привет, привет! Нас грубо прервали в прошлый раз — прошу прощения, — решил я соблюсти этикет, хоть и настраивался изначально на сухой допрос древней машины.

— Это неважно. Ты не мог бы зафиксировать себя на моей поверхности? На постоянную перефокусировку тратится очень много ресурса.

— Извини, нет. Если ты не в курсе, то ты под водой на глубине пятнадцати метров, а я сейчас болтаюсь на плотике посреди моря и при всем желании купаться не готов.

— В таком случае я могу время от времени выпадать из разговора — заранее прошу прощения за неудобство.

— Ну ладно. Расшаркались и хватит. Помнится, остановились мы на предложении изменить мое восприятие мира. Вопрос — зачем? И еще такой же — зачем это твоим создателям?

— Сложные вопросы. На честный ответ уйдет очень много времени. Поэтому, с твоего позволения, я использую аналогию. Помнится, одну мы уже подбирали. Давай теперь перевернем ее наоборот. Ты дикарь на изолированном острове. Я представитель развитой цивилизации. Моя задача — научить тебя строить реактивные истребители.

— Ладно, я не гордый. Учи. Только объясни для начала, зачем мне это? Кокосов и рыбы у меня достаточно, женщины красивые, а климат роскошный. Может, я сам потихоньку. Мне бы для начала крышу починить, а с истребителями разберемся со временем.

Похоже, храм любой юмор игнорировал, старательно превращая его в рациональную информацию:

— Продолжим по порядку твоих вопросов. Сначала — методика, потом — мотивы. Итак, если бы ты был того же вида, что и учитель, то проблем не было бы — достаточно отправить тебя в детском возрасте учиться в окружении соответствующей культуры. И лет через двадцать ты бы ничем не отличался от своего учителя и мог бы самостоятельно строить истребители. Проблема в том, что это возможно только внутри материальной культуры сенсея. Если тебя просто вернуть обратно на остров, то в лучшем случае твои соплеменники займутся селекцией кокосов, но никак не истребителями, даже если все будут мечтать о них. Проблемы в этом примере уже видны — это и проблема переноса дикаря в другую культуру, проблема времени, и проблема невозможности реализовать приобретенные знания и умения на острове в отрыве от культуры учителя.

— Это все понятно.

— Ну, тогда вот еще новая вводная: дикари — представители иного вида. Хуже того, они инопланетяне. Они воспринимают реальность, используя иную систему рецепторов со всеми последствиями, чем предполагаемые учителя. И еще один нюанс — никакая поездка аборигена в заграничный университет невозможна по такому количеству причин, что, проще сказать, невозможна по определению.

— Я ведь не первый у тебя в гостях. Раньше ты же находил способы как-то обходить эти препятствия?

— Не первый. Четвертый. Две попытки закончились гибелью Идущих. Третий отказался от предложенного. Мы с ним занимались тем, что я бы назвал селекцией кокосов. Он умер своей смертью, и какое-то время после этого я общался со специально подготовленными людьми.

— О чем вы общались?

— О кокосах, — мне показалось, что храм неожиданно пошутил, — они ходили ко мне, как на занятия. Я их учил, они транслировали в меру своего понимания полученное в свою культуру. Какие-то элементарные знания таким образом передать вполне возможно, только очень медленно. Приходится ждать, пока дикари адаптируют в своей среде одну простейшую технологию, чтобы можно было учить их ее развитию. Мне времени не жалко, но я сразу предупредил, что, по сути, им предстоит построить собственную цивилизацию, пусть и с моей помощью. А это столетия. Да и результат непредсказуем. Насколько я понимаю, они сейчас утратили все, что отстроили, за время нашего взаимодействия.

— А предшественники? Те двое, что согласились с твоим предложением, что с ними?