Четвертый

Что-то мелькнуло над волной, я встрепенулся и обнаружил не так уж и далеко стремительный силуэт незнакомого судна, явно идущий прямо на меня. Удивительно, как смешались чувства. Судно — это еда и вода, возможность выспаться. Но одновременно это и опасность. Кто мог очутиться в этом лоховом углу, кроме тех, кого интересует храм и непоседливый эль, то есть я? Мелькнула испуганная надежда, что это Ана, но почему на чужой яхте? Какое-то время я всматривался в приближающуюся неизвестность, пока до моего полусонного разума не дошло, что, болтаясь на буе, я беззащитен. К тому же казалось уместным встретить неприятности, а я чувствовал, что это они, стоя.

Оторвавшись от бочонка, несколькими длинными гребками, не поднимая головы, я добрался до границы тени, переждал ее шипящую гулкую волну приветствия и, наконец, немного неуклюже — сказывалась бессонная ночь, забрался на плот.

Вода стекала с лысой головы, заливая глаза, я протер лицо ладоням и всмотрелся — незнакомая яхта. Уже видны люди на палубе, но лиц, конечно же, не разглядеть — далеко. Вижу лишь подвижные темные силуэты над тенистым бортом.

В тени храма я чувствовал себя в безопасности и спокойно ждал гостей — поговорим, выясним. Те, не сбавляя ход, стали отворачивать. Это было очень любезно с их стороны — у меня тут целая якорная система развернута, не хватало, чтобы они какой-нибудь канат оборвали. День был уже в разгаре, лысину, несмотря на долгую закалку, жгло — не удерживаемым потоком, а банальным тропическим солнцем. Я уже приноровился к волне, но нет-нет, да и делал шаг-другой в сторону, удерживая равновесие. Чего они не тормозят-то?

Яхта прошла довольно близко. Я рассмотрел несколько женщин, нутром почувствовав, что это скелле, и даже, как мне показалось, всмотрелся в лицо еще одной застывшей на краю мостика. То, что я увидел, мне не понравилось. Скелле, в силу своей природы, чрезвычайно сдержанны — по их лицам порой трудно что-либо определить, кроме сдержанного презрения или отстраненного высокомерия, но в данном случае я, определенно, был уверен — мне не рады. Более того, эти люди, как мне показалось, поняли, кто я, и отвалили в испуге. Именно это чувство я заподозрил, всматриваясь в лицо немолодой женщины — очевидно, какого-то начальника, иначе что бы она одна делала на мостике?

Яхта уходила. Мелькнула мысль как-то дать знать, задержать гостей, но я ее сразу же отбросил — они, очевидно, не случайные прохожие, знали, куда шли, нашли меня и решили не связываться. Кто же это такие? Орден? Понятно, что орден. Только кто? Монашки? Я провожал взглядом быстро удаляющееся судно, когда подумалось — куда это они так спешат? Могли бы сбавить ход, посмотреть издали, если уж не хотят разговаривать. Да и почему не поговорить? Я, например, не против. По крайней мере, представились бы.

Я стоял на привычно шатком плоту в некоторой растерянности. Пора было заканчивать с храмом, но заниматься экспериментами ввиду незнакомцев не хотелось. Да и не до экспериментов — все мысли заняты неожиданной встречей. Решил, что дождусь, пока они скроются, и, если ничего больше не произойдет, начну.

Когда уже потерял их из вида, какое-то шестое чувство заставило вскочить на ноги и всмотреться — что-то происходило, и не так далеко. Я подошел к краю плота, его больше всего подбрасывали набегающие волны, дождался очередной и всмотрелся вдаль. Ага, вот они. Только уже не уходят, а как будто разворачиваются — силуэт далекого судна рисовался длинной черточкой. Дождавшись волны, всмотрелся — блин, а это что?! Рядом с одной черточкой явно была видна другая, короткий толстый пенек. Как будто еще одно судно направлялось ко мне или от меня. Вот тут я уже заволновался — кто бы это ни был, где-то ходит Ной, и, по всей вероятности, если с ними ничего не случилось, именно она должна бы идти сюда. Если это не она, то это уже какой-то морской Бродвей получается. Я почувствовал себя невыспавшимся земным пешеходом в глухом лесу, едва не сбитым пронесшейся машиной, замершим с открытым в удивлении ртом, чтобы секунду спустя отпрыгнуть в испуге от рева клаксона следующей. Какое-то магистральное шоссе, а не лес! В моем случае — море.

Что бы там ни происходило, меня не устраивало пассивное положение. Честно говоря, немного грыз сознание факт, что незнакомцы, явно узнав меня, даже не поздоровались. Решили, что эль, привязанный к плоту, в игре не участвует? Раз так, пора просыпаться!

Храм я теперь мог видеть — достаточно небольшого напряжения, и новые рецепторы дарили новые ощущения. Плот болтало немного в стороне, поэтому я сместился, насколько позволяла его поверхность, к середине храмовой тени и мысленно дал команду сам себе — начинаю потихоньку, не теряя контроля, без спешки и суеты. Постояв мгновение на шаткой поверхности, решил все-таки сесть — состояние и так не ахти, если поведет, то хотя бы не упаду.