Четвертый

Рядом что-то вскрикнула одна из ближних, но Рея уже и сама видела — одинокая крохотная фигурка эля, несмотря на огромное расстояние, отчетливо выделялась на поверхности неожиданно возникшего из моря острова. Окруженный водопадами воды, рождающими кипящее пенистое основание, тот возвышался фантастическим, белым пьедесталом. Почти в центре портил гармонию идеально ровной поверхности мерзкий нарост — эль, суетящийся рядом с плотом. Было видно, как что-то сверкнуло в воздухе, лопнувшими завитушками мелькнули канаты, удерживавшие плот, и мгновение спустя показалось, что на растерянных скелле двинулся, поднимая буруны волн своим округлым носом, гигантский, глубоко сидящий в воде корабль. Донесся отдаленный крик — что-то кричали все еще живые отщепенцы на приблизившемся суденышке. Рея вздрогнула и закричала:

— Что стоим?! Эсма, вяжи их! Дилмали, еще один шар!

Дилмали взглянула зло — надо это запомнить, но работала, как всегда, быстро. Волна искусства тяжелым глухим валом качнула Рею — заработали, связав боевую тройку восточных скелле, ее собственные маги, остужающим душем зашумела вокруг вода творимого Дилмали снаряда. Что-то прокричал на мостике капитан — не было ни времени, ни сил разбираться что. Старшая готовилась еще раз отправить смертоносную посылку, когда край взгляда, которым она цепляла далекого эля, выдернул рывком из транса, заставив зашипеть от перенапряжения уже приготовившую ледяной шар напарницу.

Из воды выбиралось нечто. Уже не было видно эля, затерявшегося где-то там на его плоской вершине, уже не трепало море пятно пенного прибоя. Огромная полусфера медленно поднималась над синевой, опираясь на тяжелые потоки, сливающиеся в чудовищный водопад, на несколько мгновений соединивший в одно целое голову гигантского дракона и все еще скрытое морем туловище. Рея в изумлении замерла, чтобы через секунду осознать — место, откуда взмывает в небо это, не кипит, потому что скрыто валом огромной волны, надвигающейся на суда.

Все произошло очень быстро — сначала вскинул в небо нос на длинной волне торговец, скелле на его корме потеряли равновесие, их строй распался, но боевая тройка Старшей не успела воспользоваться дарованным им преимуществом, когда вал надвигающейся волны сначала скрыл чужое судно от вида магов, а затем и их самих заставил в спешке хвататься за ближайшие предметы, пытаясь сохранить равновесие. Внезапно окружающее превратилось в беспорядочный калейдоскоп — волна, уходящая из-под ног палуба, мокрая, почему-то холодная, бронза какого-то механизма, за который вцепилась Старшая, забыв об искусстве, промелькнувшая барахтающейся мокрой тряпкой в потоке Дилмали, качнувшаяся на вершине волны яхта, и нереальный, чуждый сознанию вид оттуда. Там, откуда выбралось на свет это чудовище — Рея внезапно отчетливо поняла, что это и есть храм, вертелось в дикой свистопляске огромное пятно пенистых волн и водоворотов, живущих своей, неподвластной на какое-то время морю жизнью. Как указующий перст тянулась прямо от края этого хаоса пенная дорога, которую оставлял на воде слабеющий водопад сверху. Но самым чудовищным показалась Рее огромная темная тень, ползущая по морю немного в стороне — тень от воспарившей на пару сотен метров гигантской полусферы. Ее первоначальная цель — сбросившее ход, качающееся невдалеке судно, оказалась неважной перед лицом медленно надвигающегося на яхту овала неестественно четкой тьмы.

Когда Рея, наконец, смогла оторваться от опоры и воцариться, как подобает человеку, на своих двоих, тьма настигла яхту. Она была не страшной. Вокруг все так же сверкало море, ослепительно белыми клочками висели редкие облака во все таком же бездонно-жарком небе, но между скелле, экипажем и солнцем повисла преграда — темный силуэт, как будто шар нового светила. Темная, почти черная окружность, слегка подрезанная сверху, но за ней пряталось солнце, слепившее раскаленным гало вокруг темного силуэта храма. Ничего, никаких подробностей нельзя было разобрать на его поверхности или краях — лишь заставляющий слезиться глаза контрастный силуэт, и от этого становилось страшно. Рее иногда казалось, что она уже забыла это древнее животное чувство — страх. Но сейчас оно воистину поглотило ее полностью, затопив сознание, изгнав все мысли, кроме одного желания — быть как можно дальше отсюда.

12

Не знаю, считается ли мое общение с храмом сном или нет, мне почему-то кажется, что нет. Во всяком случае, чувствовал я себя вымотанным. Хотелось есть, пить, спать. Вместо этого предстоял еще один эксперимент, еще одно насилие над измученным телом. Пытаясь хоть как-то отдохнуть, оставить на время жгучий поток тени храма, я с наслаждением окунулся в море, добрался до ставшего мне родным бочонка — знал бы, что так срастусь с ним, я бы еще на борту как-нибудь «по-особому» отделал его, и расслабился, откинувшись на волне, с наслаждением рассматривая далекие облачка в небе. Я почти заснул, если это, конечно, вообще возможно в моем положении, потому и просмотрел, как подошла незнакомая яхта.