Четвертый батальон

Иногда ночью, когда весь батальон засыпал, над крестьянскими домишками, превращенными в казармы, неожиданно взлетела световая ракета. Связисты бросались к телефонам, но напрасно сжимали они трубки полевых аппаратов — никто не отвечал. Обшаривая в темноте линию, связисты находили обрезанный чьей-то предательской рукой провод. Мы мчались туда, где лежали неведомые сигнальщики, посылавшие условные ракеты противнику, но так и не смогли никого обнаружить.

Бесконечным казалось нам ожидание приказа о наступлении. На шестнадцатый день пребывания в Навальперале четвертому батальону был, наконец, вручен долгожданный приказ. Нам предстояло неожиданной атакой в безлунную ночь взять городок Лас-Навас, расположенный высоко в горах, у быстрых и холодных ручьев.

Это старый и широко известный курорт. Здесь, прячась от летней жары, отдыхала мадридская буржуазия, здесь в безветренные и мягкие зимы бродили на лыжах богатые туристы.

Луканди смеялся:

— Вот и мы побываем на курорте.

Лас-Навас — выгодная в стратегическом отношении высота, естественный оплот Навальпераля.

Уже вернулись разведчики. У нас теперь точные данные, где окопы противника и где его заграждения. Командование знает даже — и все благодаря разведке, — что делается в тылу врага. Сведения, добытые разведкой, и принятое решение о внезапности атаки вселяют в бойцов твердую уверенность в успехе, хотя мы располагаем небольшими боевыми запасами. Задача ясна. Атака назначается на три часа ночи. До Лас-Наваса восемь километров. Мы строимся повзводно и исчезаем в темноте. Команда отдается шопотом. Почти у самого Лас-Наваса, когда было уже снято охранение беспечного врага, вдруг пришла тревожная телефонограмма:

«Республика теряет Пегринос».

Эту новость сообщили из штаба. Пегрипос, маленькая деревня, неожиданно занята марокканцами. Ее нужно отбить во что бы то ни стало.

Мы снова в недоумении. Второй раз нас останавливают у самой цели. Пегриноса мы достигнем только к утру, и, стало быть, бой не будет уже внезапным. Луканди делается мрачным. Бойцы понимают сложность задачи и нервничают. Ведь у нас так мало патронов — всего по одной обойме. Если с этими боезапасами и можно было двигаться на Лас-Навас, рассчитывая внезапной ночной атакой захватить сонного противника врасплох, то днем с пятью патронами атаковать Пегринос было бы безумием. Бойцы недвусмысленно шепчутся о пятом патроне, который нужно беречь для того, чтобы не попасть живым в руки марокканцев. Луканди собирает человек двадцать. Здесь командиры и наиболее выдержанные и смелые бойцы.

— Мы возьмем Пегринос, — ледяным тоном начал Луканди. — Даже пятью патронами возьмем. — И капитан предостерегающе замечает: — Только при одном условии: бойцы должны быть уверены, что в сумке у них будет несколько лишних обойм.

Какая фантазия взбрела на ум Луканди. Мы молча переглядываемся. Молчит и капитан.

Через несколько минут на коротком митинге наш чудесный командир произносит бодрую речь:

— Друзья, нам нужно отобрать Пегринос у мавров. Мы хорошо отдохнули и хорошо вооружены. Да, да, — повторил капитан, — очень, хорошо вооружены. — И он показал в сторону, откуда мы пришли. — Сзади нас идет обоз с доброй сотней тысяч патронов.

В четвертом батальоне не было человека, который мог бы не поверить Луканди. Раз Луканди сказал — значит так оно и будет. Мы бодро выступаем в путь, стараясь в бледных лучах рассвета рассмотреть незнакомую местность.

Пегринос лежит во впадине. Настанет день, когда сюда придут историки. Они запишут все рассказы очевидцев и участников этой первой большой битвы, давшей победу республике. Ворвавшись в деревню, враг издевался над беззащитным населением, насильничал, грабил, пьянствовал, забыв о всяких мерах предосторожности. Мы подошли к Пегриносу тогда, когда мавры еще праздновали свое вступление в деревню. Батальон полка Октября подходил справа, а мы продвигались с левой стороны к месту удара.

В этот день бойцы республики почувствовали, наконец, всю силу взаимодействия пехоты с авиацией и увидели уничтожающую работу наших штурмовиков, промчавшихся бреющим полетом. Быстрокрылые, они рокотом своих моторов нарушили тишину осеннего утра, Мы ринулись в деревушку и застали уже начало панического бегства мавров, сразу протрезвившихся от стального налета нашей авиации. Но бежать некуда. Все возможные выходы из деревушки заняты бойцами наших батальонов. Почти без выстрела, не разрядив даже единственной обоймы, мы быстро вбегаем в Пегринос, словно хотим догнать наших летчиков, умчавшихся только что со страшной скоростью.

Тот, кто наносит удар первым, всегда может рассчитывать на выигрыш. Это был самый короткий и самый успешный бой, в котором мне пришлось принять участие за все месяцы войны. Штыком мы прокладывали путь в узких улочках деревни. Мавры, не оказывая сопротивления, подымали вверх дрожащие руки. Они не кричали: «Братья!», как двести их соотечественников в памятный для нас вечер, а только молили о жизни.